советского дискурса, но неискренне, и инструментализировали его553. Таким образом, в этих речах использовался мощный и гибкий дискурс, позволявший высказывать лояльность системе, в то же время критикуя действия отдельных чиновников вроде Деревянко и Берии.

КОНЕЦ ЗАБАСТОВКИ

Выслушав жалобы и требования заключенных, московская комиссия быстро принялась за ликвидацию забастовки. 30 июля министр внутренних дел Круглов утвердил план, составленный членами комиссии Масленниковым и Кузнецовым554. На следующее утро, 31 июля, в 10:00 комиссия начала действия по прекращению забастовки там, где она началась, – во 2‑м лагерном отделении. Через репродукторы на караульных вышках вокруг зоны объявили ультиматум заключенным с требованием вернуться к работе555. Угримов отметил, что пулеметы, установленные на вышках, ранее частично скрытые, теперь демонстрировались открыто. Этот шаг можно считать первым решительным ультиматумом со стороны властей, и, столкнувшись с ним, комитет заключенных решил сотрудничать. Связные разнесли по всей зоне приказ сдаться, чтобы не допустить кровопролития556. Затем узники 2‑го лагерного отделения добровольно покинули зону. Снаружи их поделили на группы по сто человек и повели под конвоем в тундру. По плану, утвержденному Кругловым, зачинщиков забастовки отделили и увели куда-то в другое место. Остальных заключенных вернули в зону, разделили на трудовые бригады и отправили на работу557. Итак, первые, кто вышел на забастовку, первыми ее и закончили.

Забастовка охватила лагерь из‑за нерешительности местных, республиканских и центральных властей, но, когда они взялись за дело решительно, она быстро прекратилась. По Речлагу быстро разлетелась весть о прекращении забастовки во 2‑м лагерном отделении. По словам Шолмера, московская комиссия объявила, что во 2‑м отделении забастовка закончилась, чтобы побудить остальных тоже сдаться. Хотя вначале заключенные не поверили этим заявлениям, их убедил вид наполненных углем вагонов, проезжавших мимо их отделений558. В следующие два дня заключенные в 3‑м, 4‑м и 13‑м отделениях вернулись к работе по собственному решению559. В этих трех отделениях предполагаемых зачинщиков арестовали по дороге к месту работы. В 16‑м отделении заключенные тоже вернулись к работе и, кажется, выдали лидеров забастовки властям560. Почти во всех остальных случаях забастовка окончилась мирно: заключенные решили, что лучше возобновить работу, чем рисковать силовым столкновением с властями.

Но в 10‑м лагерном отделении события пошли иначе и имели трагические последствия. 1 августа московская комиссия начала там действовать так же, как днем раньше во 2‑м отделении: объявила заключенным ультиматум и открыла ворота лагеря, чтобы те могли выйти. Но в отличие от 2‑го отделения стачечный комитет приказал заключенным оставаться в лагере. Ультиматум вскоре повторили через репродукторы, но безрезультатно. С этого момента в лагерной зоне начался хаос. Некоторые узники попытались покинуть зону и закончить забастовку, но их остановила большая толпа из примерно 350–400 заключенных, которые были твердо намерены сопротивляться и образовали живую стену561. В зону послали пятьдесят невооруженных охранников на помощь тем, кто хотел уйти, но масса заключенных оттеснила их. Затем открыли главные ворота, и в зону въехала пожарная машина, чтобы разогнать забастовщиков брандспойтами. Но бригаду пожарных тоже оттеснили. Тогда власти решили открыть по заключенным огонь, и применение оружия положило конец забастовке562. По официальным подсчетам, были убиты 42 заключенных и ранены 135, из которых по меньшей мере 11 впоследствии умерли от ран563. Подавляющее большинство убитых были выходцами из Украины и из балтийских стран, из чего следует их важная роль в забастовке564. Кровавая расправа над заключенными в 10‑м лагерном отделении завершила забастовку в Речлаге.

Непонятно, почему протест в 10‑м отделении окончился расстрелом, тогда как в остальных пяти бастовавших отделениях все уладилось без особого насилия. Лагерное начальство действовало во всех отделениях одинаково и старалось как можно точнее следовать подготовленному сценарию, где применение силы рассматривалось как последнее средство. Почему заключенные в 10‑м отделении решили продолжать забастовку вопреки предъявленным ультиматумам? Может быть, лидеры не верили, что в других местах забастовка уже окончилась. Они не могли получить независимые подтверждения того, что в других отделениях лагеря забастовка окончилась накануне. Возможно, они подозревали, что московская комиссия лжет им, будто другие заключенные вернулись к работе. Но, видимо, важнее было то, что большинство «подпольных» лидеров 10‑го отделения ранее решили выступить официальными представителями заключенных вместо того, чтобы остаться в тени. Вероятно, из‑за этого своего решения лидеры были менее склонны к уступкам: после того как они уже обнаружили себя в качестве руководителей подпольных националистических организаций заключенных, не было надежды, что эти организации после окончания забастовки смогут «выжить, чтобы вступить в схватку потом». Раскрыв личности своих лидеров, заключенные существенно подняли ставки забастовки. Поэтому при угрозе они решили не возвращаться к работе добровольно. Конечно, я не хочу сказать, что лидеры забастовки в 10‑м отделении были как-то ответственны за гибель своих товарищей. Если бы у московской комиссии было желание отложить или отменить стрельбу по заключенным, забастовка могла и не завершиться кровавой расправой.

После усмирения всех отделений Деревянко принял меры по изоляции тех, в ком подозревали лидеров забастовки. Двадцать девять заключенных, идентифицированных как организаторы забастовки, были заключены в тюрьму особого режима в Воркуте в ожидании суда565. Как минимум четырнадцать из них были осуждены по статьям 58-14 и 58-11 Уголовного кодекса РСФСР и получили сроки от десяти до двадцати пяти лет566. Помимо небольшой группы организаторов, значительно большее количество «активных участников» также были дополнительно наказаны и изолированы. Двести восемьдесят заключенных перевели на год в тюрьмы особого режима вне Воркуты. Почти девятьсот других заключенных перевели в новые отделения Речлага, где содержали в условиях усиленной изоляции от остального лагерного контингента. Из примерно 15 600 участников забастовки чуть больше 90% вернулись к своему прежнему статусу567. Гулаговское начальство, несомненно, вынесло из забастовки важный урок: перевод большой группы «смутьянов» в другой лагерь, как в случае песчанлаговцев, только способствует распространению беспорядков.

ЗАКЛЮЧЕННЫЕ БЕЗ ГРАНИЦ

Конец забастовки не означал окончания кризиса в Воркуте. Хотя московская комиссия в своем рапорте хвалилась, будто Речлаг к началу августа вернулся к обычной жизни, среди заключенных продолжались беспорядки меньшего масштаба568. Министр угольной промышленности Засядько в письме председателю Совмина Маленкову от 21 января 1954 года жаловался: «Не прекращаются массовые случаи преждевременного выхода из шахт, прямых отказов от выполнения работ, а также скрытого сопротивления и саботажа со стороны спецконтингентов»569. Высокопоставленные чиновники министерств, боровшихся за контроль над Воркутой, и их местные воркутинские представители продолжали обмениваться