– Конечно, – сказала Лида. – Говорила, что в наше время, чтобы талантливой сиротинке пробиться, надо непременно найти правильного поклонника своего таланта.

– Что ж, она и выглядит как роковая. – Арсений пожал плечами.

– Пожалуй, – сказала я. – Классический тип. Налёт недосягаемости и тайны плюс богатый покровитель. Дама с камелиями.

– Она больна?

– Не думаю. Разве что экзистенциальной тоской.

– Пресыщенностью, – буркнула Лида.

Публика потихоньку расходилась. На площади перед гостиницей снова кипела торговля и работали аттракционы, слышны были звуки музыки.

– Какое странное чувство охватывает после концерта, – сказал Арсений. – Так и хочется заплакать.

– Мы собирались устроить пикник, – отозвалась Лида, – Леон притащил целый мешок спиртного, ты что, забыл?

Услышав про алкоголь, Арсений оживился. Впечатления явно не помещались в нём, и он не знал, как ему от них освободиться. Махнув рукой, чтобы все шли за ним, он повернул к лесу. Компания двинулась следом.

– У меня сегодня свидание, – шепнула я Леону. – Мне надо подготовиться. Прикроешь?

– Интересно, как? – одними губами ответил он.

– Придумай что-нибудь. Ну, я пошла.

Не успела я дойти до гостиницы, как пошёл дождь. Он начался с тугих капель, тяжело падавших в пыль, потом их стало больше, а через несколько минут дождь уже лил стеной. Я стояла на крыльце и смотрела, как бегут в укрытие люди и как мокрые рабочие спешно убирают аппаратуру, приготовленную для дискотеки.

– Похоже, дискотека отменяется, – сказал в телефонной трубке голос Ильи. – Может быть, встретимся в другом месте?

– Не сегодня, – ответила я.

– Почему?

– Потому что дождь…

…Конечно, я думала о Денисе – о ком ещё мне думать в дождь? Мне пришло в голову, а что, если лет через десять, двадцать, тридцать я так же буду думать в дождь о Денисе? Хранить зонт – он к тому времени, должно быть, станет драной тряпочкой на ржавой палке. И мне неожиданно стало скучно. Я представилась себе унылой старушкой, живущей тенями прошлого… может быть, я уже ею становлюсь? Нет, мне не стало легче, не стало понятнее. Но скучно – это было что-то новое в моём восприятии личной темы. Что, если я сама, добровольно загоняю себя в тупик однообразной, монотонной жизни? Диссертацию вот бросила…

Испугавшись этой мысли, я поскорее поднялась в комнату, умылась, легла в постель и уснула на удивление быстро и сладко.

Дождь шёл весь вечер и всю ночь, и утро встретило дождливым туманом. Я проснулась поздно и долго смотрела в окно. За стеклом струи догоняли друг друга равномерно и неумолимо. Конюшня, здание администрации, перспектива деревни с разноцветными крышами и верхушками деревьев во дворах виделись выпукло и расплывчато. Я оделась потеплее, достала зонт и вышла на улицу.

Транспаранты, обвисшие, сорванные порывами ночного ветра, краями полоскались в лужах, которые от вздувающихся на их поверхности пузырей, казалось, дышали и двигались. Тут и там на чёрном асфальте мокли остатки праздника – смятые пластиковые стаканчики, разноцветные обёртки, фольга. Улицы пустовали. Но фестиваль продолжался. Вместо одного сплошного действа он распался на отдельные очаги и разошёлся под разные крыши. Я вспомнила свои вчерашние вечерние мысли. Туманным утром они казались ещё более реальными, чем вчера, зато сегодня я почувствовала в себе и новые силы. Рано сдаваться, подумала я, – и отправилась искать впечатлений.

Концерт решили перенести на вечер, когда дождь по прогнозу должен был прекратиться, а может быть, и на следующий день, а этот, пасмурный, посвятить торговле и развлечениям. Артисты пели и танцевали, но судейская команда не работала. В здании администрации зрители сидели и стояли так плотно, что не могло быть и мысли, чтобы протиснуться из одного края зала в другой. Деньги – в один конец, напитки и еду из буфета – в другой, передавали по рядам. Я немного послушала выступления, но проход в зал был тесно забит людьми, и из-за голов мне было ничего не видно. Я включила телефон, чтобы узнать, где кто из компании, и аппарат немедленно зазвонил. Леон звал меня в кафе. Я пообещала прийти и забежала в номер, чтобы оставить зонт.

Когда я сбегала по лестнице вниз, в гостиницу вошёл Илья.

– Добрый день… Хотя, конечно, добрым день с такой погодой назвать трудно. – Он улыбнулся.

– И вам добрый. А я люблю дождь.

– Я тоже люблю, дождь – это полив… Но это для пользы дела, а не для праздника. Вы сегодня одна?

– Я как раз иду в кафе, где сидит вся честная компания. Хотите со мной?

Илья улыбнулся.

– Знаете что? – сказал он. – Выпейте со мной чашку чая, прежде чем пойти в кафе. Прошу вас.

В столовой было полно народа, там шли состязания в настольный теннис и шахматы. Официантка, набросив скатерть на маленький столик в углу, принесла чашки с блюдцами и чайник.

– Что-то ещё?

– Ванильный зефир.

– Вы любите зефир?

– Да, обожаю. Больше ничего из сладкого не ем, только это.

Мы сели. Илья разлил чай по чашкам.

– «Алмазный сбор» – так называется этот чай. Ароматный чёрный с кусочками фруктов.

Официантка принесла зефир. Илья разломил его на половинки, одну протянул мне.

– Угощайтесь.

– Что с вами?

Он молчал.

– У вас ко мне какое-то дело?

– Да, пожалуй. – Он выглядел растерянным.

– Какое?

– Вы знаете, Маша, у меня к вам просьба… но она настолько деликатна, что я даже не знаю, с чего начать.

– Начните с чего-нибудь.

– Вам понравилась Юля Маковичук?

– Юля? – удивилась я. – Да, очень. А в чём дело?

– А дело в том, что Юле Маковичук понравился ваш друг…

– Леон?

– Нет. Арсений, который танцор. Она говорит, что видела его в каком-то танцевальном спектакле. Не здесь… а в другом городе. Такое может быть?

Я засмеялась и ничего не могла с собой поделать: смех рвался, щекотал горло; я закашлялась. Илья смотрел на меня с недоумением. Дождь за окном пошёл сильнее.

– Да, вполне… Арсений бывает в других городах и как раз недавно вернулся из турне… Он действительно прекрасно танцует… Но он не танцовщик, нет.

– А кто же?

– Актёр.

– Он ваш близкий друг, да? – Илья выглядел встревоженным.

– Нет, что вы. Арсений… просто друг. Так в чём проблема? Он будет счастлив познакомиться с Юлей Маковичук… Единственный человек, которому это может не понравиться, – его девушка Лида. Она его невеста… Вы её видели, наверное, – брюнетка с каре.