– Дорогая Виола, - расплылась в улыбкеИрина Сергеевна, - надеюсь, вы комфортно ощущаете себя в нашем сплоченномколлективе?

– Скажите, - решительно приступила я кдознанию, - это вы опознавали тело Ники Терешкиной?

Завуч вздрогнула.

– Ужас! Я чуть не умерла! Завели меня вморг - какой-то подвал, под потолком трубы, темно, - выдвинули каталку, поднялипростыню… Я едва разума не лишилась! Не дай бог еще раз подобное увидеть!Знаете, я сразу зажмурилась.

– И опознавали личность с закрытымиглазами?

– Нет, конечно, - прижала руки к грудиИрина Сергеевна. - А почему вы интересуетесь?

– Да Верочка, дочь Ники, сейчас оченьпереживает, что не пошла в морг, - соврала я. - Странно, однако, милицияобратилась почему-то к вам, а не к ближайшей родственнице.

Ермакова склонила голову набок.

– Ужасное происшествие, пятно наколлективе! Виола, могу я вас попросить об одолжении?

– Да, конечно.

– Вы попали к нам случайно и понимаете…Ох, неудобно говорить! И люди сюда прийти могут.

– Сейчас урок начнется, - напомнила я.

– Давайте переместимся в мой кабинет? -предложила Ирина Сергеевна.

– С удовольствием, - ответила я.

Закрыв дверь изнутри на ключ, завуч вздохнула:

– Теперь можно беседовать спокойно. А тоесть у нас в коллективе личности, которые, кхм… обожают подслушивать, собираютсплетни, разносят их. Не понимают пагубности своего поведения. Конкуренция наниве образования огромна, и гимназия, чтобы выжить, должна иметь безупречнуюрепутацию. А у нас в последнее время беда за бедой. Мне постоянно приходится…как бы это сказать… затаптывать костры. Сплошной стресс! Сначала географичкауказкой ученика стукнула, пришлось ее увольнять, потом кто-то стал шарить вгардеробной по карманам. Ловим, ловим, но обнаружить вора не получается. А «назакуску» смерть Ники. Очень вас прошу! Понимаете, наши не знают правды.

– Вы не сообщили коллективу о смертиТерешкиной? - поразилась я.

– О ее смерти всем известно, - потупиласьзавуч, - но без подробностей про гостиницу и мужа. И очень, очень прошу вассохранить тайну!

– Почему? Рано или поздно весть доберетсядо гимназии.

– Нет, нет! - замотала головой Ермакова.- Вероника здесь ни с кем, кроме меня, не поддерживала отношений. Мы были оченьблизки, я скорблю изо всех сил… поверьте, плачу каждый день… но… у меня муж,сын, репутация… замечательный оклад… меня уволят… я должна сохранять лицоколлектива…

В голосе завуча послышались истеричные нотки.

– Я знаю, кто вы, - прошептала она едваслышно. - Вы писательница Арина Виолова. Надели парик, он, конечно, изменяетвнешность… я думала… Ника пообещала мне… деньги… Лёня… он не способен…Терешкина… О господи! Я больше не могу! Силы иссякли!

Из глаз завуча полились слезы, Ирина Сергеевнасхватила пачку бумажных платков и стала вытирать нос.

– Если моя тайна раскрыта, лучшепоговорим откровенно, - предложила я. - Похоже, вы попали в тяжелое положение.

Ермакова скомкала бумажку.

– Тяжелое? Да просто ужасное! Хоть впетлю лезь!

– Из любой ситуации есть выход, - бойкозаявила я.

– Оптимизм - замечательная вещь, - горькоотозвалась Ирина Сергеевна, - но в моем случае он неуместен.

– Давайте вместе попытаемся исправитьположение, - предложила я.

Завуч стиснула кулаки.

– Вы можете поделиться неприятностью смужем? - спросила я.

– Нет! - вскрикнула завуч. - Этоисключено!

– А с сыном?

– Вы с ума сошли?!

– Одной тяжело нести беду, ее нужноразделить с кем-то. Есть ли у вас верные подруги?

– Нет, - прошептала Ермакова, - никого.

– Значит, помочь вам некому, -констатировала я.

Ермакова схватилась за виски руками и началараскачиваться из стороны в сторону.

– На вашем месте, наверное, стоитрискнуть, - сказала я. - Лучше опереться даже на незнакомого человека.

– Если вы кому-нибудь расскажете, мне нежить, - прошептала Ирина Сергеевна. - Хотя… Все равно, лучше умереть! Господи!Ника… Лёня… деньги… благотворительность… я хотела помочь бедным детям…поверьте… они счастливы теперь…

– Давайте-ка по порядку, - предложила я.

Ирина Сергеевна неожиданно успокоилась.

– Хорошо, я попытаюсь, но предупреждаюсразу… дело невероятное… поразительное.

– Меня трудно удивить!

Завуч внезапно улыбнулась.

– Меня тоже, но Нике это удалось.

…Терешкина попала в гимназию по рекомендацииодного из родителей, богатого и чиновного Федора Глызина.

– Замечательная женщина, -охарактеризовал он Нику. - Возьмите ее к себе, не пожалеете.

Ирина Сергеевна пригласила Нику насобеседование и осталась довольна как внешним видом, так и внутреннимсодержанием претендентки. К сожалению, в учебном заведении большая текучкакадров. Педагоги охотно идут на работу в частную структуру, но не всякийспособен в ней удержаться. Основная масса преподавателей привыкла к покорнымродителям и детям, на которых без всякой опаски можно повышать голос. Вмуниципальных школах учитель сродни богу, он вершитель судеб детей, способенкапитально испортить жизнь не только ребенку, но и всей его семье. «Школьныегоды чудесные», - поется в известной песне, но для многих они становятсямучительными.

В частной гимназии дела обстоят с точностью донаоборот. Отцы и матери, отдавшие немалые деньги за учебу, требуют хорошихотметок. Если деточка получает двойку, то разъяренные родичи не наказываютнедорослей, нет! Они кидаются к директору и произносят изумительную фразу:

– Ваши педагоги не способны вложить вголову малыша знания!

И тот принимает необходимые меры. Думаете,директор велит учителю дополнительно заниматься с «митрофаном»? Приказываетоставить двоечника после уроков для вдалбливания в его голову основ науки?Вовсе нет, педагогу устраивают показательную головомойку и строго-настрогопредупреждают:

– Еще раз влепишь такому-то плохуюотметку, прощайся с местом работы и жирной зарплатой.

И, о чудо, не проходит и недели, как вдневнике недоросля расцветают пятерки, остолоп превращается в Эйнштейна…