Когда Дронго собрал нас в ресторане, я уже тогда понимал,что он сам отобрал присутствующих. Наверняка они договорились с этой девчонкойНелли Мёллер. Нелли неравнодушна к его другу, к этому поляку Яцеку Пацохе. Онинаверняка подсказали ей, кого включить в первую смену для обеда в ресторане. Икогда все собрались, Пацоха неожиданно оказался за крайним столиком с однойстороны вагона, а сам Дронго — с другой. И они начали свой импровизированныйдопрос.

Почему Дронго считает, что может так себя вести?! Если бы онзнал, как я его ненавижу! Он еще не появился в вагоне, а впереди уже плывет егозапах. Этот дорогой французский парфюм. И потом, появляется он всегда вкостюмах с иголочки, всегда в свежих сорочках, всегда в самых модных галстуках.Интересно, каким образом ему удается сохранять свои костюмы в таком идеальномсостоянии? Ведь он сдает свой чемодан точно так же, как и мы. А получается, чтомы ходим в мятых одеждах, а он вечно выглядит так, словно сошел с обложкимодного журнала.

И, конечно, он всегда аккуратно выбрит. Он умудрилсяпобриться даже в вагоне, когда мы переезжали из Мадрида в Бордо, во времяночного путешествия. Скажите мне, зачем он это делает? Разве нельзя подождать ипобриться в гостинице? Нет, ему важно всегда выглядеть лучше всех! Он словноиздевается над нами.

Нужно было видеть, когда он начал говорить. Какой апломб икакая уверенность в своих силах! Он считал, что загнал нас в ловушку. Я ведь нипри каких обстоятельствах не отдал бы ему свою записную книжку. Но она ему,кажется, и не очень-то была нужна. Его больше интересовала наша реакция, нашиответы на его вопросы.

И, конечно, он интересовался, кто и где был в Мадриде в тусамую ночь, когда был убит Пьер Густафсон. Я даже разочаровался в еговозможностях. Почему он считает, что мы все идиоты? Неужели он полагает, чтотаким примитивным образом можно выявить убийцу? Или эта была очередная хитростьс его стороны? Он хотел проверить реакцию каждого из нас.

Конечно, мы все возмущались, конечно, многим не понравилосьего предложение. Но он сидел и ждал, когда мы к нему приползем. И тогда онначнет свое настоящее расследование. Но у него не вышло и на этот раз.

Поезд сильно дернулся и остановился. И все посыпались извагонов. Я видел, как выходил Дронго. Наверное, он подобного не ожидал. Онивместе с Пацохой подошли к погибшему и долго стояли у его тела, о чем-топереговариваясь. Похоже, оба были ошеломлены таким развитием событий.

Потом полиция еще долго не разрешала нам продолжитьдвижение. Конечно, Темелис был неплохой человек, но ужасный болтун. Я думаю,все заметили его дурацкие намеки насчет того, что каждый может зайти к другу иоказаться под подозрением. И кто его тянул за язык? Впрочем, за все эти годы яубедился в одном — каждый человек сам выбирает свою судьбу.

Я видел, как Дронго вернулся в вагон и собрал все записныекнижки. Кажется, они его больше не интересовали. Томас Вольфарт ходил мрачный излой. Больше всего на свете он боится, что «Литературный экспресс» не сможетпродолжить свое движение. А ведь на это мероприятие запланировано пятнадцатьмиллионов марок. Представляете, какие огромные деньги окажутся выброшенными наветер! В общем, полиция разрешила нам продолжить путешествие часа через два.Все сошлись на том, что Темелис сам сломал ручку и почему-то вывалился изпоезда. Полицейские даже решили проверить его на наличие алкоголя в крови.Думаю, при желании они его наверняка найдут. Ведь он пил пиво за обедом иникогда не был особенным аскетом.

Мы прибыли в Дортмунд в подавленном настроении. Правда, вгороде состоялась грандиозная встреча, нас встречали таким своеобразнымджаз-бандом, который сопровождал нас до центральной библиотеки, находившейсянедалеко от вокзала. Бургомистр Дортмунда предложил нам помолиться запогибшего, он вообще оказался набожным человеком. Я смотрел по сторонам, покавсе молились. Дронго сидел на своем месте, о чем-то размышляя. Но когда молитвазакончилась и бургомистр начал читать свое приветствие, Дронго поднялся и вышелиз здания. Правда, не один. Перед ним вышли двое литовцев, которые были вместес нами в ресторане. Кажется, Эужений и Геркус. Дронго последовал за ними. Ониперешли дорогу и оказались у отеля «Астон Сюит», в котором нам былизарезервированы номера. Вы не поверите, но для каждого из ста сорока человекбыл зарезервирован специальный номер-сюит. Это две большие комнаты со специальнойстойкой бара, двумя телевизорами, двуспальной кроватью, диваном, большой ваннойкомнатой, со всеми удобствами, включая даже мини-бар и микроволновую печь.

Вот в таком отеле мы все оказались. Я прошел в свой номер,сел на диван и закрыл глаза. Нужно было подождать немного, пока в отель непривезут наши чемоданы. Я вспомнил о сегодняшней неудаче Дронго и улыбнулся. Ялюблю, когда он проигрывает. Мне нравится, когда ему плохо.

Дронго почти не спал в эту ночь. Он сделал схему, обозначив,кто где сидел в ресторане, и пытался вспомнить состоявшийся разговор вмельчайших деталях, чтобы восстановить его буквально по минутам. Утром позвонилМихаил Мураев. Они собирались в сауну, и он приглашал Дронго пойти вместе сними.

— Мы будем ждать вас в сауне до обеда, — сообщилМураев, — в другое время она будет занята.

— Обязательно приду, — пообещал Дронго.

Он положил трубку и снова вернулся к схеме. И начал намечатьинтересующие его вопросы, чтобы задать их тем, кого он выделил в своем списке.

К двенадцати часам он отправился в сауну, расположенную надевятом этаже. Мураев и Харламов уже стояли под душем. Рядом находилсяпредставитель российской делегации — Кязим Оруджев. Только в большоминтернациональном государстве мог появиться подобный человек, у которого отецбыл православным азербайджанцем, а мать — полукитаянкой, полубелоруской. УОруджева было круглое лицо, редкие седеющие волосы, узкие глаза, прямойславянский нос. Словом, каждый из его предков наложил своеобразный отпечаток наего внешность. Оруджев был разносторонне образован, знал несколько иностранныхязыков, в том числе английский и испанский, прожил очень интересную жизнь и былчеловеком коммуникабельным и спокойным.

— Вовремя пришел, — кивнул Оруджев, — черезполчаса здесь появятся итальянские и немецкие журналисты. Иди быстрее в душ, яуже включил сауну.

Дронго медленно разделся и прошел под душ. Неожиданно онувидел, что Мураев недоуменно смотрит на его грудь.

— Что это у вас? — спросил он. — Вы былиранены?

Дронго смутился. Он забыл, что вода делает более четким шрамна его груди — эту рану он в свое время получил от Луизы Шернер. Он невольноотвернулся.

— Это случайно, — сказал он. — просто нерассчитал, когда прыгал с вышки.

— Как это — не рассчитал? — удивилсяМураев. — Этот след не от падения с вышки. Вы были ранены?