того, чтобы наказать тех, кто сделал что-то не так. Наказывал он сурово, даже очень. Так, например, когда в 870 году умерла любимая дочь императора гунчжи Тунчан (это титул, а не имя), годом раньше вышедшая замуж за сановника Вэй Баохэна, то были преданы казни двадцать придворных лекарей, а заодно понесли наказание и члены их семей. Гунчжи Тунчан были устроены похороны, по пышности превосходившие императорские, описание которых приводит в «Цзычжи тунцзянь» Сыма Гуан[234]: «Члены семьи Вэй [родственники мужа гунчжи Тунчан] дрались за пепел от предметов, сожженных в качестве подношений гунчжи[235], чтобы извлечь из пепла золото и серебро. Одежду, украшения и игрушки для сожжения везли каждое на ста двадцати повозках. Сделанные из бумаги церемониальные гвардейцы и корпус стражи, а также предметы, которыми гунчжи станет пользоваться в загробном мире, были украшены разноцветным шелком, драгоценностями и нефритом так, что свет отражался от них на расстоянии до двадцати ли. Император наградил погребальную прислугу вином в количестве более 100 ху[236] и пирожными, для доставки которых понадобилось сорок верблюдов. Император и супруга Го [мать гунчжи] очень скучали по своей дочери. Они поручили музыканту Ли Кэцзи написать музыкальную пьесу под названием «Плач продолжительностью в сто лет». Под эту музыку с грустными и нежными интонациями должны были танцевать несколько сотен танцоров. На дворцовом складе хранилось большое количество драгоценностей для украшения танцоров и около восьмисот кусков шелка, на котором они танцевали, как на ковре. После того, как танец закончился, упавшие с них украшения полностью покрыли землю».

К свадьбе любимой дочери И-цзун приказал построить усадьбу, о которой Сыма Гуань сообщает следующее: «Двери были украшены всевозможными драгоценностями. Даже ограждение колодца, ступки, ясли и собачья будка были сделаны из золота и серебра. Даже блюда и корзины были сплетены из золотых нитей». Император любил роскошь и тратил деньги не считая. Сурово карая провинившихся (по делу или без), И-цзун щедро награждал тех, кто чем-то ему угодил. Искусный музыкант мог получить от императора не только несколько лянов золота, но и высокий титул… Надо ли говорить о том, что своему преемнику И-цзун оставил пустую казну? Регулярно повышаемые налоги не могли спасти положение, ведь И-цзун относился к той категории людей, которым сколько ни дай, всё равно будет мало. Там, где хозяин плох, и слуги будут такими же – приближенные императора не упускали случая поживиться за счет казны.

Самым алчным стяжателем был Вэй Баохэн, к которому император был расположен настолько, что выдал за него свою любимую дочь. Вэй происходил из знатной чиновной семьи, но карьера его поначалу не задалась – он «застрял» на невысокой должности в Палате срединных документов (Государственной канцелярии) и только в 869 году, после женитьбы на дочери императора, стремительно возвысился – стал шиланом Военной палаты, ханьлинь сюэши чэнчжи и пинчжанши. С 870 по 873 год Вэй Баохэн, сохранивший расположение императора и после смерти гунчжи Тунчан, был главой правительства и правителем империи. Впрочем, точнее было бы сказать не «правителем», а «разорителем», поскольку Вэй думал только о собственном благе. Однако судьба возвысила его ненадолго. После смерти императора И-цзуна он был выслан в провинцию с большим понижением, а немного позже получил повеление совершить самоубийство. Выражение «повезло, как Вэй Баохэну» используется в ироничном смысле для обозначения удачи, которая заканчивается бедой.

Пока И-цзун благоволил кому-то, этот человек мог делать всё, что ему вздумается, поскольку император принимал решения, основываясь на симпатиях и антипатиях. Так, например, когда один из сановников сообщил И-цзуну о том, что брат его любимой супруги Го готовит заговор, то император не стал назначать расследование, а предал сановника смерти.

Жестокость и пьянство сочетались у императора И-цзуна с рьяной приверженностью к буддизму[237]. По любому поводу в императорском дворце устраивались невероятно пышные буддийские церемонии, апофеозом которых стала церемония поклонения останкам (часть фаланги среднего пальца) Будды, проведенная в последний год жизни императора. Приближенные предупреждали императора об опасности подобной церемонии, поскольку его дед император Сянь-цзун скончался вскоре после того, как реликвия, хранившаяся в чанъаньском буддийском храме Фамэнь, была внесена во дворец, но И-цзун не изменил своего намерения. Вскоре после церемонии сорокалетний император тяжело заболел. Он умер 15 августа 873 года. Назначение наследника престола состоялось буквально перед кончиной И-цзуна (можно предположить, что указ, передававший престол его одиннадцатилетнему сыну Ли Яню, был составлен посмертно).

Император И-цзун стал последним правителем единой Танской империи – к концу правления Ли Яня, известного как император Си-цзун, империя фактически распалась. Но о Си-цзуне будет сказано в следующей главе, а пока давайте посмотрим, что происходило в государстве, пока на престоле восседал император И-цзун, расточительный повеса и рьяный буддист.

В 859 году, вскоре после воцарения И-цзуна, произошел конфликт с государством Наньчжао, вызванный несоблюдением запрета го-хуэй[238] – в имени правителя Наньчжао Цюлуна был использован иероглиф «玄» из имени покойного императора Сюань-цзуна[239]. По этой причине император И-цзун отказался издать указ, дарующий Цюлуну титул правителя, как это делалось обычно, поскольку Наньчжао формально находилось в вассальной зависимости от Танской империи. По-хорошему, Цюлуну стоило бы изменить иероглиф, но он пошел на принцип – изменил название своего государства на Дали и провозгласил себя императором, иначе говоря, отказался от вассалитета. Затем Цюлун начал нападать на танские земли, и усмирить его удалось лишь к 867 году, причем ненадолго. Вот показательная деталь, характеризующая императора И-цзуна как правителя: высокопоставленный чиновник по имени Ли Шиван смог убедить императора в необходимости создания нового приграничного округа из семи префектур, ранее входивших в округ Сычуань. С государственной точки зрения смысла в этом не было никакого, поскольку новый округ, образованный на сычуаньской территории с приданием части сычуаньского войска, никак не усиливал оборону границы, но Ли Шивану очень хотелось стать цзедуши и он сумел настоять на своем. В конце 869 года абсурдность такого решения была доказана жизнью, когда Ли Шиван не смог отразить нападения далийского войска. После этого его округ был ликвидирован, но нападение далийцев нанесло Сычуани значительный урон.

Поскольку император совершенно не занимался делами, а центральная власть слабела год от года, наместники действовали по своему усмотрению, руководствуясь в первую очередь собственными интересами. Самоуправство цзедуши округа Сюси (провинция Цзянсу) Цуй Яньцзэна спровоцировало подчиненных ему солдат на мятеж, который удалось подавить с большим трудом. Солдаты были откомандированы из родных мест на границу на трехлетний срок, по истечении которого Цуй Яньцзэн, не желавший ослаблять приграничную оборону, приказал им задержаться еще на один год, а солдаты в ответ на это взбунтовались. Хорошо еще, что в Дали дела тоже