Уже на выходе из башни Ким вдруг замедлил шаг, обернулся, бросил взгляд на лестницу и коснулся плеча Янки.

– Это ведь ты меня спасла, да?

Янка замотала головой и жалобно пробормотала:

– Я совершенно не поняла, что сделала.

– Ну… ты спасла мне жизнь. А остальное – какая разница? – и Ким вдруг привлёк Янку к себе, осторожно обнял и стоял так несколько секунд.

Это было, конечно, совсем не так, как с Тотом. Скорее, как с… папой.

Янка поспешно отстранилась. Ким отступил, пропуская её вперёд.

Тот окликнул Тэшку, и танк тут же врубил фару – это выглядело так, словно лесенка спускается прямо в облако света.

– Так, я первый, следом сразу Ким, потом Майк и Янка, – решил Тот и ловко слез по ступенькам, повис на последней, дрыгнул ногами… и спрыгнул.

Янка сначала охнула, непроизвольно хватаясь за рукав Кима, а потом вспомнила, с какой высоты Тот спрыгнул в прошлый раз… и не удержалась от жалобного:

– Дурак!

И вот тут почему-то вздрогнул уже Ким.

Тот замахал руками, что всё в порядке, и Ким, словно очнувшись, подошёл к лестнице и аккуратно, безо всяких лихачеств спустился.

Майк выпендриваться тоже не стал, только замер на конце лесенки, а потом продолжил спуск уже медленнее, неловко, и последние метры попросту съехал, обдирая ладони. Только когда Тот подхватил его, помогая встать на ноги, Янка поняла, что Майку на спуске стало плохо. Он, конечно, сразу же отмахнулся от рук Тота, но как-то вяло – и, отойдя на несколько шагов, согнулся. На этот раз к нему подскочил Ким.

Янка поёжилась и перевела взгляд на горизонт. Небо над высохшим морем посветлело на тон. Неужели рассвет? А ведь казалось, закат был пару часов назад… Янка по неистребимой привычке включила-выключила дисплей телефона, проверяя время… потом снова с недоумением включила. Электронные часы уверенно сообщали: с момента, когда она бежала по улицам Энска, прошло сорок пять минут.

– Не спи! – лязгнул Тэшкин голос.

– Да иду уже! – Янка подошла к лестнице и стала осторожно спускаться, стараясь не смотреть вниз. Лучше – перед собой, на стену берега. Или вверх – на небо, светлеющее, как казалось, с каждой секундой. Словно ещё чуть-чуть – и вспыхнет по кромке берега золотая черта…

Черта.

На Янку вдруг волной накатило воспоминание – падающий Ким, собственное бессилие и, одновременно, почти всемогущество, звенящая от напряжения воля… Ступеньки кончились как-то внезапно, верёвка выскальзывала из рук, в голове нарастал шум, словно морской прибой с шипением бил в берег… Резкая боль в ладонях заставила разжать руки – не зная, не видя, сколько ещё до земли.

Падать, по счастью, оказалось совсем недалеко.

– Уф… успел, – выдохнул Тот, усаживая её на песок. – Что вы с Майком на пару свинчиваться в обморок на спуске решили, а? Ну то есть с ним-то всё понятно, нервы и надышался, когда зажигал… впрочем, с тобой тоже понятно.

Янка с опаской посмотрела на свои руки. На ладонях краснел содранный ожог.

– Ох, блин, – Тот ухватил Янку за запястье, разглядывая травму. – Осторожнее с верёвкой надо было! Подожди, ща аптечку притащу.

Янка растерянно кивнула, закрывая глаза.

Лязгнул люк, что-то негромко протарахтел Тэшка, и Тот притащил аптечку – чемоданчик грязно-зелёного цвета, весь такой из себя армейский.

Пока Тот обрабатывал Янкины руки, она отрешённо смотрела на берег, над которым слева от свечки маяка проклёвывался отблеск солнца… и пыталась понять: как так получается, что, несмотря на ужасающий поступок Майка, все по-прежнему вместе, и жертва нянчится со своим несостоявшимся убийцей, и Тот спокойно оставляет их наедине… Но возражать, говорить и даже бояться сил у Янки не было.

Заклеив ей ладони, Тот поднялся на ноги и огляделся. Горизонт алел, маяк сиял, Тэшка, ворча двигателем, прилежно светил фарой. Ким отпаивал Майка – уже оживившегося, но всё ещё бледного. Разумеется, всё той же лимонной водичкой за неимением других напитков.

– Н-да, так мы далеко не уедем, – вздохнул Тот. – Майка на мотоцикл сейчас не посадишь. И тебя домой в таком виде…

Янка представила, как появляется перед мамой – в песке, серо-зелёная, с пластырями на руках, – и торопливо замотала головой:

– Не… дай хоть в себя приду.

– Да понятно всё. – Тот снова присел на песок. – Ты сначала с Долей бегала, потом на Тэшке каталась, теперь ещё и слепок… Слишком много.

Янка вспомнила про странность с часами и встревожилась:

– А сколько времени мы уже здесь?! Я…

– А времени здесь нет, – весело отозвался Тот. – Можешь считать, что тут всегда один и тот же день. На повторе, пусть и разный каждый раз…

– Но почему восход так быстро наступил? Мне казалось – мы тут пару часов.

– А, это из-за башни. Она же раньше принадлежала «Принципу». Там наверняка время… своё. На самом деле ночь здесь очень долгая.

От этих слов Янка вздрогнула и поспешно вернулась к старой мысли:

– А там, в обычном мире? Там не могло несколько суток пройти?!

– Ну… – Тот задумался. – Вообще, вот так сказать невозможно. Я поэтому и выходил всегда именно к тебе, чтобы не промахнуться…

– Но если здесь времени нет – почему часы идут так странно? – не могла остановиться Янка, пытаясь додумать мысль до какого-то логического завершения, но та всё время обрывалась.

– Кто его знает… Может, отражают время, которое идёт там?

Янка ещё раз достала телефон. Часы непонятно скакнули вперёд на десяток минут. Да уж, и не предскажешь… Но в теорию Тота отчаянно хотелось поверить.

– Ладно, – Тот вскочил на ноги, – надо всё-таки валить отсюда. Конечно, Белый не сразу приходит в себя после того, как мы с Тэшкой в очередной раз его разнесём, но… мне всё равно не по себе. Маяк видят все, кроме разве что слепых кротов. И то – оттого что они под землёй и в Ноябре вообще не водятся…

– Демаскировка это, – недовольно лязгнул Тэшка, влезая в разговор.

– Зато ка-ак красиво, согласись. – Тот задрал голову, разглядывая полыхающий маяк. – Давно мечтал это увидеть. Жаль, вряд ли там много керосина осталось… или чем там он заправлен. Ма-айк! Долго он будет гореть?

Янка вздрогнула и обернулась, выискивая Майка глазами.

Парень с виду пришёл в себя, а что до сероватого цвета лица – так у всех в предрассветном полумраке лица казались бледными. Старательно зачесав обгоревшую чёлку на левый глаз, Майк застегнул под горло куртку и только после этого подошёл, пытаясь вернуть себе на лицо привычное выражение спокойствия и превосходства. Получалось не очень.

– Долго ли будет гореть маяк? – переспросил он. – Полагаю, в течение суток, возможно, дольше. Расход смеси на самом деле куда меньше, чем кажется. Весь эффект в стеклянной оболочке фонаря и в его устройстве, система линз и зеркал обеспечивает, так ска…

– А если для тупых?

– Если для тупых… – Майк замер, вздохнул и признался: – Понятия не имею. Я до этого