страницу за страницей. Голод в родных деревнях кусал так беспощадно, что фламандец спускался в подземелье шахт, где ему грозили обвалы и пожары. Фламандцев называли пьяницами, опасными задирами и плохими трудягами. Об этом почаще бы следовало вспоминать фламандским националистам, нынче свысока взирающим на валлонских сограждан. Но времена изменились, и еще как. В наши дни процент безработицы в Валлонии вдвое выше, чем во Фландрии. В Боринаже каждый четвертый житель безработный. В Ла-Лувьере и Шарлеруа есть дети, которые никогда не видели своих дедов работающими.

Когда я сочинял стихотворный сборник «Игуанодоны Берниссара», то наведался в деревню Берниссар, что в Боринаже. Моя жена говорила: «Здесь слишком много домов». Она была права: разбегающиеся во все стороны улицы с приземистыми, облупившимися лачугами, пустая церковная площадь и больше ничего, абсолютно ничего. Поселок без работы. Шахта «Углезавод Берниссара» закрылась в 1927 году. В ней еще с трудом можно было узнать «мохнатый холм-свалку», о котором я писал в 1982 году.

«Черная земля» усеяна индустриальными реликтами. Впечатляет «Гран-Орню» недалеко от Берниссара, названный местным бельгийско-итальянским поэтом «Собор Боринажа».

Предприниматель Анри де Горж, купивший в 1811 году этот кусок земли с шахтами, площадью 963 гектара, увлекался идеями социалиста-утописта Фурье. В 1819 году (по голландскому времени!) он поручил архитектору из Турне Бруно Ренару разработать проект жилого поселка на 400 квартир для рабочих, а также мастерской, где бы изготавливалось все необходимое для работы в угольной шахте. Выбор пал на Ренара не случайно. Его считают даровитым архитектором неоклассицизма. В фирме де Горжа заняты пятьсот рабочих, и ее шахты выдают на-гора без малого 100 тысяч тонн угля в год. Ренар строит для де Горжа настоящий промышленный храм колоссальных размеров, арену внутри индустриального монастырского коридора и треугольные входные врата, увенчанные греческим тимпаном. Моделью ему послужила Королевская солеварня, которую проектировал Клод Николя Леду во французском Арк-э-Сенан, всемирно известный памятник архитектуры. Дома ремесленников для того времени вполне комфортны, есть горячая вода, огород. В 1954 году закрывается последняя шахта, и пару месяцев спустя все сооружения начинают разваливаться. Годами этот надгробный памятник валлонской промышленности поедает эрозия, поговаривают о сносе, пока архитектор из той же деревни Анри Гюше не покупает его в 1971 году за полмиллиона франков, смешную сумму даже для тех лет. Затем его приобрела провинция Геннегау. Теперь там обосновался Музей современного искусства французской общины. Туда стоит поехать, даже ради одного здания «Гран-Орню». Весь этот район, Боринаж, обладает какой-то печальной, одетой в лохмотья красотой — для тех, кто любит повнимательнее присматриваться. Низкие, зеленые холмики вымерших деревенек хоббитов. На самом деле это поросшие травой и кустами терриконы мусора от угледобычи. Не надо ехать в Англию, индустриальное прошлое Валлонии выглядит так же величественно и так же безотрадно.

К счастью, дело не в одной эстетике упадка. Валлония постепенно выбирается из экономического болота. Ее региональные власти разрабатывают разносторонние планы дорогостоящего экономического развития. Их называют по имени Плана Маршалла, который после Второй мировой войны должен был помочь восстановлению разоренной Европы. Эти планы можно действительно назвать разносторонними, потому что они объединяют людей из сфер экономики, экологии, образования и науки.

Но прежде всего возникла новая индустриальная ось Север — Юго-Восток, вдоль автострады Брюссель — Люксембург, наискосок через линию Берген — Льеж, границу «Черной земли». Валлонские предприятия уже не те колоссы, что были прежде. Здесь вырастает малый бизнес, который не жмется вокруг унылых промышленных городишек XIX века, а расходится вширь. Провинция Валлонский Брабант и район вдоль границы с Великим Герцогством Люксембург самые богатые во всей стране. Шарлеруа — второй по величине аэропорт, здесь же европейские штаб-квартиры компаний «Катерпиллар» и «Федерал экспресс», четырьмя филиалами представлена «Глаксосмиткляйн», а в самом грязном уголке грязной «Черной земли», в Ла-Лувьере Франко Драгоне разместил свою международную развлекательную компанию — тот самый Франко Драгоне, который ведет бизнес от Макао до Лас Вегаса и сотрудничает с Селин Дион и Цирком Дю Солей.

Валлоны верны себе. Их новые предприниматели хотят быть в авангарде современного технического прогресса. Возрождается вековая валлонская традиция. По данным банка КБС, в 2000 — 2007 годах валовой объем добавленной стоимости слегка превысил соответствующий показатель Фландрии. Это произошло впервые за 50 лет. Серьезные аналитические бюро предсказывают, что в 2050 году Валлония в экономике опередит Фландрию.

Валлонские провинции могут гордиться своей цивилизованностью и культурой, которые с блеском выигрывают сравнение с Провансом, Тосканой, Фландрией, Брабантом, Богемией или Рейнской областью. Только вот за границами «романской земли» никто об этом не знает, ибо для всех она погрузилась в глубокое забытье. Но в ее пределах интерес к прошлому заметно возрастает.

Она тоже очень стара, валлонская культура, которая начинается с великого валлонского императора Карла Великого. Уже в 648 году были заложены аббатства в Ставло и Мальмеди, в том же столетии за ними последовали аббатства в Лобе, Селле и Фоссе, а затем женские монастыри в Бергене, Анденне и Нивеле, Орвале, Сен-Юбере и Валь?Сен-Ламбере. Валлония становится первой на континенте областью, где всего интенсивнее сказывается влияние ирландской монастырской культуры. Валлония превращается в рассадник культуры для северозападной Европы.

Впервые со времен Римского мира (Рах Romana) Карл Великий объединяет под одной короной Европу, от Испании и Италии до Северного моря и Эльбы. Двор Карла Великого размещался в Аахене, но сам император предпочитал находиться в Эрстале и Жюпии, в окрестностях Льежа, он обожал охотиться в Арденнах. Воздвигались церкви, управление было прилично организовано, несмотря на огромные размеры государства, улучшилось просвещение, была учреждена дворцовая школа, язычники-саксы изгнаны, депортированы, христианизированы или в случае отказа умерщвлены. Все это Карл Великий организовал в пределах валлонского ядра империи. Культурным ренессансом датируется появление симпатичных, округлых, четко читаемых каролингских минускулов, почти классической латыни Эйнхарда (хрониста Карла Великого) и школы копиистов, отличавшейся необыкновенной для того времени аккуратностью и точностью.

Влияние Льежа, называемого Северными Афинами, простирается до Польши, Праги, Майнца, Флоренции, Клюни и Шартра, Каталонии, Уэльса и Утрехта. И только с учреждением в 1253 году парижской Сорбонны Льеж отодвигается в тень.

А великолепие музыки! Композиторы конца XIV века Йоханнес Чикония, ставший смотрителем, кантором и музыкантом кафедрального собора в Падуе, Жиль Беншуа, Жак Аркадельт и бесчисленное множество других. Известнейшим валлонским композитором, упоминаемым в моей музыкальной энциклопедии «Южные Нидерланды», был Ролан де Латр, более известный под именем Орландо Лассо, который мальчиком из хора уехал в Италию, работал в римской Латеранской базилике, в Мантуе, Палермо, Милане, Неаполе, а также в Мюнхенской дворцовой капелле. Его имя стоит под двумя