Ноги на каждом шагу оставляют за собой капельки крови, но я не останавливаюсь, не могу остановиться. Не могу, пока не затаскиваю себя на вершину уступа и не встаю у основания камней.

Они… огромны. Гораздо больше, чем я сознавала, когда глядела на них издалека, по меньшей мере в четыре раза выше мужчины-трольда. Таких, как я, потребовалось бы три, чтобы, встав в круг и касаясь друг друга кончиками пальцев, мы смогли бы обхватить самый маленький из них. Семь основных камней стоят практически идеальным кольцом, а другие кристаллы, поменьше, но все равно внушительного размера, – между ними. Они не огранены, не отполированы и идеальны. Их голубизна столь же ярка, как летнее небо, а сердцевины – пыльно-фиолетовые и насыщенно-синие. Но куда сильнее, чем вид камней, впечатляют их голоса. Их низкие, пульсирующие тона столь глубокие, что пробиваются сквозь камень в моей груди и касаются сердца. Мой собственный маленький кристалл вибрирует в ответ, жужжа, точно насекомое.

Они могут мне помочь. Я знаю, что могут.

Я вступаю в круг камней. В самом центре есть ровная площадка, очевидно, отшлифованная вручную, приблизительно шести футов в диаметре и плоская, как стол. После преодоления столь грубой местности облегчение, с которым я наступаю на такую гладкую поверхность, невообразимо. Я встаю в этом центре, закрываю глаза, вытягиваю руки. Вибрации вокруг меня нарастают, заполняют мои чувства, пробираются в кости. Мне больно. Это как погрузить обожженные руки в ледяную воду. Блаженная боль.

Однако этого недостаточно. Камень в моей груди вибрирует, но не трескается, не ломается. Мое сердце все еще в ловушке.

Я падаю на колени. На этом самом месте, в центре; великие кристаллы возвышаются надо мной. Я прижимаю ладони к этой плоской поверхности. Сквозь меня проходит вибрация. Песнь, гимн. Гимн жизни, и смерти, и всего того сложного, что находится между ними, танцует в моих венах, в моей душе. Я закрываю глаза, чувствуя, как он вырывается из меня, разливается по саду, по городу, по всей этой огромной каверне. Резонанс соединяет каждое живое существо, каждый камень, каждый самоцвет. Вновь и вновь бьется сердце песни, передаваясь от одного существа к другому, вечно.

– Прошу, – мои губы складываются в беззвучной мольбе. – Прошу, помогите мне.

Я склоняюсь, прижимаюсь лбом к камню. Пульсация нарастает, сотрясая мой череп. И все равно этого недостаточно. Камень вокруг моего сердца слишком крепок, слишком силен. Мне нужно подобраться поближе, мне нужно…

Даже не думая о том, что делаю, я снимаю с себя льняную сорочку и небрежно отбрасываю ее в сторону. Обнаженная, я прижимаюсь всем телом к земле и позволяю резонансу войти в меня. Охватить меня. Он колотится о мое плененное сердце. Камень трескается. Я ахаю, содрогаюсь, но лишь прижимаюсь крепче, еще крепче. Теперь я чувствую, как твердая наружная корка раскалывается, отслаивается, чешуйка за чешуйкой. Мое запертое внутри сердце волнуется, всплескивается.

Затем, внезапно, все взрывается.

Все это чувство. Вся эта боль. И не только моя. Все, что было сдержано. Это боль тех мужчин и женщин в часовне: их страх, их ужас, их безнадежность. Отчаяние. Теперь я понимаю, что видела в той темной часовне. Как напитанные кровью кристаллы вытягивали эмоции из тел трольдов. Запирали их, сдерживали. Оставляли их холодными и твердыми. Но этим чувствам нужно куда-то деваться, а те кристаллы были недостаточно сильны, чтобы вместить их все. Так что они искали новое место приюта и нашли его… во мне.

Теперь они выкатываются из меня. Импульс за импульсом, по мере того как камень вокруг моего сердца распадается. Я и не сознавала, что этот камень защищал меня, ограждал от этих эмоций, мне не принадлежащих. Если бы я это знала, быть может, я бы и не стремилась освободиться столь отчаянно. Быть может, я бы приняла этот камень, возблагодарила бы его за его тяжесть.

Теперь слишком поздно. Я ничего не могу – только лежать здесь. Обнаженная. Дрожащая. Пока музыка кристаллов течет сквозь меня. Она меня убьет. Я в этом уверена. Мое физическое тело для этого попросту недостаточно сильное.

Фэрейн!

Какая-то часть моего сознания, глубоко под болью, настораживается. Я знаю этот голос. Я знаю его, но не могу вспомнить. Это?..

Фэрейн! Фэрейн!

Отдается эхом. Далеко.

В другом мире.

А потом…

Прямо здесь, у моего уха:

– Фэрейн!

Фор! Он здесь, подле меня. Я бы узнала форму его души где угодно, на любом уровне существования. Его руки на мне. Одного лишь этого прикосновения достаточно, чтобы мое сознание вернулось в тело, и я с облегчением понимаю, что, пусть каждая косточка моего скелета и болит, боль уже не та, что прежде. Она вышла из меня, вылилась в высокие кристаллы, а сердце мое снова бьется свободно в груди.

– Фэрейн, ты меня слышишь? Поговори со мной!

Я сильно хмурю лоб. Я хочу открыть глаза, но, кажется, не помню как. Говорить я тоже не могу. Когда пытаюсь, с губ срывается только жалкий стон.

– Ты жива! – выдыхает голос Фора мне в ухо, его губы плотно приникли к моему виску. Он подхватил меня на руки, крепко прижимает к себе, медленно покачивая из стороны в сторону. – Хвала всем богам, небесным и подземным! – выдыхает он.

Он продолжает говорить, бормоча что-то по-трольдски. Молитвы, наверное, судя по ритмичному темпу. Я не пытаюсь различать слова, ибо внезапно обнаруживаю, что опираюсь на его обнаженный торс. Моя правая ладонь плотно прижата к твердой мускулистой груди. Нахмурившись, я умудряюсь запрокинуть голову, разлепить глаза и посмотреть. Сперва на него. Без рубашки. Великолепного. Затем вниз, на свое собственное тело. Неплотно укутанное в мужскую трольдскую рубашку.

О боги.

– Фор, – ахаю я. Все мое тело краснеет от стыда. – Фор, я…

Сквозь меня будто проходит разряд молнии. Он отстраняется, пристально смотрит на меня, его бледные глаза сияют в свете кристаллов.

– Фэрейн? Да что такое? Я здесь. Скажи, что тебе нужно.

– Я… Я… – я сглатываю. В горле сухо, и мой голос кажется очень громким, он звенит у меня в голове. – Где мое платье?

Его глаза вспыхивают. У меня возникает отчетливое ощущение, что он отказывается опускать глаза ниже.

– Я не уверен, – признается он. – Я нашел тебя здесь. В таком виде. – Его руки дрожат, но он сжимает меня крепче. – Кто сделал это с тобой, Фэрейн? Кто привел тебя сюда? Это был Тарг?

– Что? Нет. – Я качаю головой, затем мутным взглядом осматриваюсь. А! Вот она. Моя сорочка, отброшенная в сторону и зацепившаяся за один из кристаллов пониже. Я высвобождаю одну руку