мне. Делаю жадные глотки в надежде, что они прочистят горло и позволят мне нормально говорить. С шумом опускаю стакан на стол и растираю по лицу слезы.

— Биологический отец Влада жив. Он не умер. Меня тогда обманули.

Лицо мужа сначала изображается недоумением, потом скепсисом, затем изумлением и напоследок возмущением.

— Что за бред? — резко спрашивает.

Я тяну шею в коридор, чтобы проверить, нет ли там сына. Из его комнаты громко работает телевизор с мультиками, Владик не может нас слышать.

— Сестра моего бывшего парня, оказывается, обманула меня тогда, — стараюсь вкрадчиво донести до Игоря, понижая голос. — Его не убивали в армии. Да, он пошел служить, но с ним все было в порядке. Он сменил номер телефона, новый мне не сказал. А его сучка-сестра решила так меня разыграть. Ну или я не знаю, что было у нее в голове. Но отец Влада жив! — последнюю фразу произношу хоть и с нажимом, но все же тихо, чтобы ребенок не дай Бог даже через громкий телевизор не услышал.

Игорь несколько секунд задумчиво молчит. Я замечаю, как он мрачнеет и начинает тяжело дышать.

— Так, — наконец-то изрекает. — Ну, допустим, жив. И что? Мы тут при чем?

Мне снова тяжело вдохнуть. Мы перешли к самой сложной части разговора. Закрываю глаза, стараясь совладать с разрастающейся по всему телу паникой.

— Соня? — торопит меня с ответом.

— Он хочет общаться с Владом, — произношу эти страшные слова,снова глядя на мужа. — Хочет общаться с ним как отец.

Игорь становится еще мрачнее. Мой муж спокойный, уравновешенный человек, мне доводилось видеть его в гневе всего пару раз. Но сейчас крылья его носа быстро вздымаются, челюсть сжимается. Игорь очень зол.

— А откуда он узнал про Влада? — напряженно спрашивает. — И откуда ты узнала, что он жив?

Ноги еле держат меня. Крепче хватаюсь за край стола.

— Он работает в спецназе и был в группе, которая спасала меня во время похищения. Это была совершенно случайная встреча. А потом он навестил меня в больнице.

Игорь недоверчиво прищуривает голубые глаза. Смотрит на меня, изучает.

— Почему ты не рассказала мне раньше?

Интонация его голоса холодная, отстраненная. Под кожей ползет страх, обволакивает внутренности. Я знаю, что Игорь может быть жестким и категоричным. Все время спокойный и добрый, а потом как прорвет, что я пикнуть боюсь. И вот сейчас ровно такая ситуация.

— Я не знаю… Я не думала, что это важно… Ну жив и жив.

— То есть, ты не посчитала важным тот факт, что биологический отец Влада жив, я верно понимаю? — выгибает бровь.

От стали в голосе Игоря я инстинктивно сжимаюсь.

— Нет… То есть, да… — замолкаю, не зная, что еще сказать.

Шумный поток воздуха вырывается из его легких. Игорь берет стакан, из которого я только что пила, пополняет водой и залпом осушает.

— Давай с самого начала и во всех подробностях, — не просит, а отдает приказ.

Быстро облизав пересохшие губы, начинаю:

— Как я уже тебе сказала, он был в группе спецназа, которая меня спасала. Потом он пришел навестить меня в больницу.

— Сколько раз? — перебивает.

— Два, — честно признаюсь.

Игорь это не комментирует, хотя я чувствую, как напряжение в воздухе стало на пару градусов выше.

— Он приходил два раза, — повторяю. — Первый раз я только очнулась и вообще не поняла, что все происходит в реальности. Думала, что это сон или бред после стресса и отключки. А когда он пришел во второй раз, поняла, что не сон, — Игорь внимательно слушает, скрестив на груди руки. Я продолжаю: — Встреча была короткой. Мы поругались, и я выставила его вон, сказав, что не желаю знать.

Последние слова стараюсь произнести максимально убедительно, чтобы хоть чуть-чуть смягчить Игоря. Но он как был стальным, так и остается.

— Потом спустя некоторое время он мне позвонил и предложил встретиться, поговорить. Хотел выяснить, как так вышло, что я семь лет думала, будто он погиб. Я согласилась, — на этих словах замечаю, как губы Игоря смыкаются в нитку. Страх снова окатывает меня с головы до ног, но я заставляю себя договорить до конца: — Мы встретились в каком-то кафе просто, как старые знакомые. Встреча была короткой, мы просто разговаривали.

— И ты рассказала ему про Влада? — нарушает молчание.

— Нет! — спешу разубедить. — Я сказала, что замужем и у меня есть ребенок, но не говорила, что от него. Я даже уменьшила возраст Влада, сказала, что моему сыну четыре года, чтобы он не догадался.

Замолкаю, судорожно соображая, рассказывать ли, как Дима довозил меня до садика, а потом провожал нас с Владом до дома.

— Так и как он узнал про Влада? — муж торопит меня с ответом на главный вопрос.

— Я не знаю, — честно отвечаю. — Я не говорила ему. Но он каким-то образом узнал и теперь требует общения с ребенком. Сказал, что если я не дам ему общаться добровольно, то он пойдет в суд и будет устанавливать свое отцовство.

Все-таки про провожание нас с Владом решаю не рассказывать, Игорь и так мрачнее тучи.

А что касается моей сегодняшней измены, то… нет, я не могу произнести это вслух. Вот не могу и все.

Я слабая, трусливая дрянь. Я не могу сознаться мужу в измене.

— Значит, ты три раза встречалась со своим бывшим за моей спиной, я правильно понял?

Игорь своим обвинительным вопросом, словно клинок мне в сердце вбивает. Новые слезы щиплют глаза.

— Прости, что не рассказала раньше, — сдавленно шепчу. — Я правда не считала его воскрешение важным, пока он каким-то образом не разузнал про Влада и не затребовал общения с ним.

Игорь категорично качает головой.

— Этого не будет. Ни с того ни с себя появился какой-то хрен с горы, именуемый биологическим отцом, и начал качать права. Пошел он в задницу.

— А если он подаст в суд?

— Значит, будем судиться. Наймем адвокатов. Но ни к тебе, ни к Владу он не приблизится.

Игорь проходится по мне внимательным взором, потом делает шаг, опускает ладони на талию и вжимает своим телом в стол.

— Ты ведь его больше не любишь?

— Нет, конечно! — испуганно вскрикиваю. — Уже давно нет.