Кто-то закричал. Геки находился на нижней ступени контрфорса и все видел. Он с криком указал на Родерика, а потом с еще большим упорством полез наверх. Но у Родерика было преимущество: он скакал по горам, как серна. В одно мгновение он поднялся по осыпи и свернул вниз. Быстрыми прыжками он понесся в туман, и я услышала, как выругался инспектор, бросившийся вслед за ним.

Но Николас двигался быстрее. Он, должно быть, услышал, как Родерик прыгнул вниз на осыпь, потому что почти в ту же секунду, как Родерик стремительно побежал к туману, Николас повернулся и стал спускаться по северному склону.

С моей кошмарной высоты мне было видно их обоих. Несмотря на то что в этот день со мной произошло столько невероятного, эта погоня казалась кульминацией, фантастической, совершенно невообразимой. Гигантский гребень тянулся вниз и терялся в море тумана, по одну сторону от гребня бежал охотник, по другую — преследуемый: закон и преступник; они бежали, скакали, катились вниз по осыпи, на которой можно было сломать себе шею, — последняя сумасшедшая дуэль, состязание в скорости.

Один раз Родерик поскользнулся и упал на колено, опершись руками. Николас успел сделать четыре длинных шага, но тот снова встал и помчался вниз к туману, целый и невредимый. Ему оставалось немного… тридцать ярдов, двадцать… контрфорс между ними все понижался, превращаясь в гребень, в низкую стенку… тут Родерик заметил Николаса и свернул в сторону.

Николас сделал еще шаг и притормозил в том месте, где живая осыпь переходила в сплошную глину. Что-то блеснуло у него в руке.

Откуда-то — мне не было видно — раздался крик инспектора:

— Не стреляйте из этого оружия!

Сверкнув, пистолет упал в вереск, а Николас, схватившись рукой за низкую преграду, перепрыгнул через нее. Родерик быстро оглянулся и тремя прыжками достиг каймы тумана. Туман расступился, закружился вокруг него, и Родерика поглотила пустота.

Двадцатью секундами позже туман в этом же месте расступился, пропуская Николаса, и тот исчез.

А вокруг меня скалы и чистый голубой воздух закружились, завертелись, растворяясь, как туман. Меня обволакивал сладкий, как эфир, аромат вереска, миллионом мерцающих пятен закрутились солнечные лучи, и меня, беспомощную, стало затягивать в их водоворот. Вихрь, водоворот… и я посередине. Легкая, как пробка, невесомая, как пух, иллюзорная, как пыль, несомая ветром…

Наконец из головокружительного хаоса раздался голос инспектора Маккензи, спокойный, прозаичный и совсем рядом.

Он произнес:

— Просыпайтесь, девочка, нам пора снимать вас отсюда.

Оказалось, что я лежу, зажав руками уши. Когда я убрала от них руки, кипящий воздух стал медленно успокаиваться. Мир встал на место, и я посмотрела вниз.

На камне, где прежде находился Родерик, стояли инспектор Маккензи и Джеймси Фарлейн.

— Как вы ухитрились туда забраться?

— Не помню, — честно призналась я. Сидя на своем вересковом ложе и глядя на мужчин, я внезапно почувствовала всю абсурдность ситуации. — Я… я не могу спуститься, инспектор.

Он оживился:

— Так, девочка, придется вас стаскивать. Сидите и не двигайтесь.

И они вдвоем стали разматывать веревки, потом Джеймси подошел к моей скале. Затем он совершенно запросто перескочил через провал и остановился, разглядывая трубу.

Инспектор смотрел назад через плечо.

— Николас… — прохрипела я, но он прервал меня:

— Hoots awa’ wi’ ye. — Это было единственное расхожее шотландское выражение, которое я услышала из его уст. — Пусть вас это не беспокоит. Геки и Нейл отправились за ним, и вы бы это сами заметили, если бы не были заняты падением в обморок. Так что вашему мужу ровным счетом ничего не грозит, дорогая моя.

Не успел он договорить, как я увидела, что Николас медленно выходит из тумана. Он ступал с трудом, как сильно уставший человек, но ранен не был. Заметив нас, он ускорил шаг, потом поднял руку и сделал какой-то жест, смысла которого я не поняла, но который явно пришелся по душе инспектору, потому что он хрюкнул и слегка кивнул, а потом стал следить за действиями Джеймси.

Должна признаться, что я мало чем смогла помочь бедному Джеймси, когда в конце концов он добрался до меня с веревкой и попытался мне объяснить, как спускаться. На самом деле я даже не помню, каким образом я все-таки спустилась. Помню только, что он обвязывал веревку вокруг меня, вокруг себя и вокруг скалы; еще помню, как он спокойным голосом давал мне советы, когда я начала спускаться, но слушалась я его или нет, не знаю. Подозреваю, что нет, потому что ему все время приходилось опускать меня самому, а я беспомощно болталась на веревке. Поскольку я явно была не в состоянии перепрыгнуть через провал, Джеймси опустил меня на тридцать футов ниже, на дно расщелины. Помню, как я замерзла, когда после раскаленной трубы попала в узкое ущелье.

Как только мои ноги коснулись земли, кто-то обнял меня и крепко прижал к себе.

Я пролепетала: «Ах, Николас…» — и снова все вокруг закружило меня и унесло в забвение.

Когда Николас нырнул в туманное озеро за Родериком, он был от него на расстоянии чуть больше двадцати ярдов и, несмотря на то что в густой пелене ему ничего не было видно, отчетливо слышал его шаги. Вполне вероятно, что Родерик все еще думал, будто Николас вооружен, а сам он, потеряв нож, стал безоружным; возможно, он также слышал, как Нейл и Геки топают вслед за Николасом, а возможно, он в конце концов запаниковал и, начав бег, уже не мог остановиться. В любом случае он не попытался напасть на своего преследователя, а продолжал мчаться вперед сквозь туман, пока не добрался до ровной торфяной долины.

Тут бежать стало легче, и вскоре Николас понял, что догоняет дичь. Родерик, как вспоминали потом, был сильно измотан и стал замедлять бег, к тому же его подвела паника. Николас все приближался. Пятнадцать ярдов, десять, семь… расстояние между ними уменьшалось, и Родерика снова охватил ужас. Обернувшись, он прыгнул из тумана на своего преследователя.

Произошла короткая бурная потасовка, не сдерживаемая какими-либо правилами. Она была не на равных, поскольку Николас имел, так сказать, поручение поймать убийцу, а убийца жаждал просто-напросто убить своего преследователя. Трудно сказать, чем бы это кончилось, но, по счастью, Нейл и Геки услышали, как они дерутся, помчались туда и схватили Родерика, который сражался в полном смысле слова как безумец. Так что когда из тумана неожиданно материализовался Дугал Макри, пышущий огнем и местью, все было уже кончено. Родерик перестал сопротивляться, и трое человек отвели его в гостиницу, где его решили держать, пока за ним не придет машина. Переводя дух и поглаживая царапину на щеке, Николас дождался, когда за этими четырьмя сомкнется туман, и пошел обратно вверх, к солнцу.

Обо всем этом я узнала, сидя рядом с Николасом на вереске у подножия контрфорса, прислонившись спиной к теплому камню. Для придания сил мне были выданы сигарета и виски, к тому же мне было дозволено немножко передохнуть на солнышке, перед тем как двинуться в трудный путь к гостинице.