— Небесное железо, что на тебе, мешает. Возьмись через ткань. Или надень перчатки.

Хаук глянул, спросил удивленно.

— Даже так?

Эрик проглотил ругательство, тратить силы на то, чтобы подтверждать очевидное, не стал. Самому бы не упасть. Срастил ребра.

— Я должен извиниться, — сказал Хаук. Снял амулет из небесного железа, сунул за пояс. — Давно пора было это сделать, а то выходит, будто я тебе не верю.

Эрик мотнул головой, едва не завалившись на бок. Снова шмыгнул носом. Нет, на себя уже не хватит. Надо к Ингрид. А перед тем, пока не забыл…

Он поднял амулет Фолки, сунул Хауку в руки:

— Отдашь завтра… примерно в это же время или чуть позже. Чтобы не разрушить плетения раньше времени.

Может, благородный и хотел что-то спросить, но Эрику было не до того. Он едва удержал крик, поднимаясь, отодвинул Хаука, попытавшегося подставить плечо. Направился к шатру, где должна быть Адела с Ингрид, ноги заплетались, точно у пьяного. Запнулся о растяжку шатра, земля устремилась к лицу. Но каким-то чудом Эрик сумел сгруппироваться и ничего себе не отшибить. А вот встать уже не вышло — на ноги его вздернул Хаук, рыкнул на кого-то — дескать, чего стоите, помогайте. Эрик двинулся, куда его влекли, не слишком разбирая дорогу.

Потом над головой появилось полотно шатра, а рядом выросла Ингрид. Не стала ни спрашивать, ни охать, ни причитать. Эрик взвыл сквозь зубы, едва исцеляющие плетения коснулись живота, видать, клинок Фолки зацепил не только мясо, но и кишки. Хорошо, что Ингрид рядом. И что он кое-чему ее научил. Снова потемнело в глазах от боли, когда начали собираться кости на раненой руке. Отдышавшись, он медленно сел.

— Хорошо, что я этого не видела, — сказала Ингрид, не прекращая возиться с ранами.

— Еще скажи, что упала бы в обморок, — усмехнулся Эрик.

Она мотнула головой.

Темнота перед глазами рассеивалась, в ушах больше не звенело, и, наверное, уже можно попробовать срастить раны и самому…

— Давай я, — сказал он.

Ингрид снова мотнула головой, продолжая работать. Ладно, пусть, сил у нее хватит. Заодно и успокоится, а то, вон, пальцы дрожат. Не заметно, если не присматриваться, но Эрик видел.

— Не на что там было особо смотреть… — Он поморщился. — Если бы не… — Эрик прикусил язык, совсем плох стал, едва не брякнул вслух о посвящении чистильщиков, когда за полотном шатра может подслушивать кто угодно. — Если бы не плетения, или если бы у меня была реакция похуже, Фолки бы меня размазал.

Он помолчал.

— Интересно, каков Хаук в деле, лучше?

Немного старше, намного опытней. Нет, пожалуй, на себе проверять не стоит. Впрочем, пока у них общие интересы…

— Ночью был очень хорош, — сказала Ингрид.

Эрик фыркнул.

— Я не о том, охальник! — возмутилась она.

Он расхохотался. Вот уж правда, покажи дурачку пальчик… Ингрид встревоженно на него посмотрела, встряхнула за плечи. Эрик не унимался. Ингрид нахмурилась, а в следующий миг на него обрушилась вода. Эрик оборвал смех, выдохнул длинно и неровно. Стер ладонями капли с лица.

— Прости. Не знаю, что на меня нашло.

Ингрид молча его обняла. Эрик закрыл глаза, позволив себе расслабиться, совсем ненадолго. Подавил соблазн остаться так и заснуть, и пропади оно все пропадом. Выпрямился, высвобождаясь. Улыбнулся.

— Все хорошо, спасибо… А в обморок упала бы Адела, — продолжал он.

Ингрид не любит болтать о пустяках, зато он всегда нес чушь за двоих. Ничего, сейчас схлынет возбуждение боя, и силы говорить кончатся, он заткнется надолго.

— Плевать мне на ее обмороки, — сказала Ингрид, толкая его в плечо. Эрик послушно растянулся, позволяя разглядеть раны на ногах.

— Есть кому поймать, если что, — продолжала она. — Но я могла бы не выдержать и вмешаться. И убить. А убивать его пока нельзя. Особенно теперь, когда Гарди мертв. Хоть какая-то, но все помощь.

— Не вмешалась бы. — Эрик зашипел сквозь зубы. — У тебя для этого слишком много ума. И выдержки…

Она невесело усмехнулась.

— Не знаю насчет ума, но выдержка скоро закончится.

Эрик хотел было притянуть ее к себе, но вспомнил, что мокр до нитки. Коснулся ладонью щеки Ингрид.

— Все будет хорошо.

Она снова усмехнулась. Помолчала.

— Мне пора. Хаук просил позаботиться о мертвых, и двинемся дальше, сколько можно тут стоять.

— А Фолки? — спросил Эрик, садясь. — Он не удержится в седле.

— Хаук велел положить его в телегу.

Эрик не выдержал — расхохотался так, что едва снова не свалился.

— Он взбесится, когда очнется.

Ингрид тоже улыбнулась.

— Адела поедет верхом, а не с обозом. А то я бы посмотрела на это. Расскажешь?

Эрик снова хихикнул. Поднявшись, помедлил, прислушиваясь к себе.

— Не хочу в телегу. На такой дороге все нутро вытрясет. Лучше верхом.

— А то верхом не вытрясет, — хмыкнула Ингрид. — Уверен?

— Если лошадь не взбрыкнет — усижу.

— А если взбрыкнет?

— Тогда не усижу, — Эрик пожал плечами. — Фолки ничего не грозит пока, а оставлять вас без присмотра я не хочу.

Ингрид покачала головой. «За тобой бы кто присмотрел» — явственно читалось в ее взгляде. Но спорить не стала — знала, что бесполезно.

Хаук решил, что незачем дальше оставаться на этом месте, как и незачем тратить время и силы людей, копая могилу. Велел отдать на погребальный костер все оставшиеся дрова — лес маячил на горизонте, и ночевать планировалось если не среди деревьев, так на опушке, а там нарубят и для кухни, и про запас.

Но оставшихся в обозе дров не хватило бы, чтобы сжечь тела. Потому Ингрид сбросила с рук пламя — яркое, почти белое, словно не хрупкую человеческую плоть собралась жечь, а тварей.

Затрещало дерево, горячий воздух устремился в стороны, заставив людей отступить. Кто-то выругался, кто-то прикрыл глаза рукавом от жара. Адела ткнулась лицом в грудь мужу. Хаук обнял ее, глядя в огонь поверх головы жены. Замер так.

Когда огонь начал опадать — силы поддерживать его не бесконечны — Эрик сменил Ингрид: не так-то быстро сгорают тела. Хаук жестом отослал людей собираться. Ингрид увела Аделу. Хаук остался смотреть, как шевелятся в пламени тела, когда огонь возвращает им подобие жизни, сгибаются, словно пытаясь сесть, выбраться из пламени. Как сжимается, исчезает плоть, обнажая кости. Как лопаются, раскрываясь, черепа и отваливаются от туловища конечности.

— Шел бы ты, — негромко заметил Эрик. — Немного осталось.

Тот упрямо мотнул головой.