— Этот болван почему-то дорог моей жене. Ты сможешь справиться с ним, не убивая?

На лице Фолки заиграли желваки. Эрик пожал плечами.

— Как получится. Моя жизнь мне всяко дороже, чем чувства твоей супруги.

— Я понимаю. Но мне он нужен… хотя я все меньше в этом уверен.

— Я не буду играть в благородство, — сказал Эрик.

Хаук кивнул, все сильнее мрачнея. Тоже понимал, что кто бы ни победил в поединке, сам он окажется в проигрыше. В лучшем случае лишится полезного человека. В худшем — еще и родича. К слову, он командовал людьми — и они могут вовсе не захотеть переходить под руку Хаука. Фолки нельзя доверить свою жизнь, но можно поручить присмотреть за женой — ведь гибель сестры ему вовсе невыгодна.

— А ты не хочешь попросить меня, чтобы я не убивал этого сопляка? — не выдержал Фолки.

— Я бы попросил, если бы ты был в состоянии внимать разуму.

— Ты второй раз за минуту пытаешься меня оскорбить, называя глупцом!

— Правда не может оскорбить. То, что ты творишь сейчас, иначе как глупостью назвать нельзя. — Хаук пристально посмотрел на Фолки. — Или ты намерен вызвать еще и меня, раз уж не удалось…

Он осекся. Похоже, прошедшая ночь здорово подкосила Хаука, если он едва не начал во всеуслышание распространяться о том, что должно оставаться внутри семьи.

— Не удалось что?

— Ничего.

— Нет уж, договаривай! — Фолки оттолкнул подбежавшего со щитом Петера и шагнул к зятю. — Договаривай!

Эрик решил, что пора вмешаться.

— Господа, вы про меня не забыли? А то я бы поспал, пока вы… обсуждаете свои разногласия. Ночь выдалась бурная, и я устал.

Хорошо хоть, способность плести не полностью истощил. И немного отдохнул, пока у костра сидел да ел. Но до чего же этот болван не вовремя! И как теперь выкручиваться?

Фолки зарычал, налился дурной кровью, развернулся к оруженосцу, протягивая руку за щитом — и выругался, когда из-за спины парня выступила Адела. Рядом с ней маячила Ингрид.

— Сестра, иди к себе, — сказал Фолки.

Хаук тоже выругался.

— Я просил тебя оставаться в шатре.

— Извини, — она неровно вздохнула. Прижала руки к груди. — Фолки, не надо.

— Это мужские дела, и нечего в них лезть.

— Я знаю, знаю, — торопливо проговорила она. — Это мужские дела, и мне здесь не место. Но… Неужели ничего не может заставить тебя остановиться? Неужели мало было сегодня смертей?

— Хаук, уйми свою жену, — сказал Фолки. — Ты слишком ее разбаловал.

— Мне кажется, ваши родители разбаловали вас обоих, — буркнул Хаук, он был напряжен, как хищник перед броском.

Адела не унималась, вцепившись в рукав Фолки, воскликнула:

— Я боюсь за тебя!

Хаук в два шага оказался рядом, взял ее за плечо, не слишком церемонясь, оттащил в сторону.

— Не позорь меня, — прошипел он.

Девушка сникла. Шагнула прочь, потом, обернувшись, подняла на Эрика умоляющий взгляд. Эрик покачал головой, не отводя глаз. Давно прошли те времена, когда полный слез девичий взор заставил бы его согласиться на что угодно.

— Могу я остаться? — прошептала Адела, обращаясь у Хауку. — Я не буду вмешиваться, правда.

— Госпожа, это не турнир, — негромко сказала Ингрид. — Здесь будут биться не за почести, а за жизнь. И тем, кто не привык сражаться сам, очень страшно на это смотреть.

— Здесь мой брат! — вскинулась она. — И я хочу видеть… чем бы это ни кончилось.

— Именно поэтому вам здесь не место, — стояла на своем Ингрид.

Адела посмотрела на Хаука. Тот покачал головой. Одаренная молча обняла Аделу за плечи и повлекла прочь. Та, кажется, попыталась дернуться, но ничего не вышло. Ингрид, обернувшись, бросила на Эрика встревоженный взгляд. Он пожал плечами. Было видно, что ей очень хотелось остаться. Но — либо наблюдать за поединком, либо за подопечной. А Эрику она все равно ничем не поможет. Поединок на то и поединок, что третьему в нем нечего делать.

Эрик проводил их взглядом, отметил, что Ингрид выше хрупкой Аделы почти на голову. Снова повернулся к Фолки.

— Начнем, пожалуй, — сказал тот. — И без того много времени потеряли.

Взялся за шнуровку дублета. Эрик, кивнув, начал стаскивать свой, показывая, что не прячет под одеждой доспех. Пальцы слушались плохо, но хвала Творцу, не тряслись так, что всем видно. Можно привыкнуть к смерти, но невозможно — к грозящей опасности. Даже если заставить разум не бояться, тело все равно возьмет свое.

Эрик повел плечами, стаскивая дублет: мышцы напряглись в ожидании схватки. Ветер взъерошил волосы, пробежал холодом по спине. Эрик сунул одежду кому-то не глядя, шагнул навстречу Фолки. Две длины клинка и три шага между поединщиками. Поклон.

Он был уверен — благородный ринется навстречу едва ли не то того, как полностью распрямит спину. Ему с одноручным мечом выгодно быстро сократить дистанцию, отбирая преимущество у Эрика с полуторным.

Так и произошло. Фолки бросился вперед, норовя ударить щитом. Под краем щита пошел по широкой дуге клинок, целя в ноги. Эрик ждал этого броска, отскочил, и все же недостаточно далеко, кончик меча чиркнул поверху. Боли почти не было — заболит потом — лишь зазудела кожа, по которой потекла кровь, да противно прилипли к телу штаны.

Разом вспотели ладони. Если бы Эрик промедлил самую малость, рана оказалась бы куда серьезней, существенно ограничив движение.

Он рванулся в сторону, заходя сбоку, метнул огонь. Да, рассыплется прежде, чем коснется тела, защищенного небесным железом. Но горячий воздух обожжет, и, возможно, пламя заставит противника отвлечься. Ничего не вышло: Фолки вскинул щит — пламя безвредно скользнуло по его поверхности, разве что закоптив слегка. Рассыпалось.

Благородный ухмыльнулся, бросился навстречу. Замах слева, над щитом, Эрик успел отбить. Клинок противника отлетел вправо, описал дугу, снова обрушившись по косой сверху вниз. И этот удар отбив, Эрик сам дал чужому мечу взлететь достаточно, чтобы упасть на основание шеи.

Он, рвя жилы, нырнул, уходя от удара. Перекатился вперед, попытался достать Фолки мечом снизу — тот отпрыгнул в сторону, разворачиваясь.

Быстр. Очень быстр. И ловок — Эрик не рухнул с перерубленной шеей лишь благодаря реакции чистильщика. Он был немного быстрее. И только.

Эрик бросил навстречу Фолки плетение — если верить парню, который когда-то ему научил, так запускали фейерверки в королевском дворце. С руки в лицо Фолки с грохотом и треском слетели искры, заставив вскинуть щит и шарахнуться. Какова бы ни была выдержка, тело все равно отреагирует по-своему. Шарахнулся не один Фолки — в толпе зевак кто-то вскрикнул, кто-то выругался. Искры разлетелись диковинным цветком, давая Эрику время отступить.