– Это так скучно, – театрально воскликнула она и, позабавившись скептическим выражением лица Генри, снова посвятила себя моим книгам, название которых она всегда читала, прежде чем поставить книгу на полку к остальным.

Генри взял меня за руку.

– Все наверху? – уточнил он, и я быстро огляделась. Два сундука с вещами, три сумки, одно кресло. Все было на месте.

– Да, – утвердительно ответила я, и Генри кивнул.

– Тогда я пойду. У меня еще встреча, – сообщил он, и я заметила, как его щеки залил румянец. Он собирался встретиться с Рейчел, это было очевидно.

– Спасибо за помощь, – сказала я и коротко обняла его. Он тоже сжал меня, потом снова раскатал рукава своей рубашки и надел поверх нее пиджак и пальто. – И, Ани, – обращаясь ко мне, произнес он, и я оторвала взгляд от блузок в чемодане. – Оставайся скучной, – попросил он меня. Я улыбнулась его совершенно необоснованному беспокойству.

– Конечно. Ты меня знаешь, – заверила я его, он улыбнулся в ответ и шагнул к двери.

– До свидания, мисс Хэммильтон, – попрощался он с Элизой, и она в ответ даже галантно сделала реверанс в его сторону.

– Было очень приятно с вами познакомиться, – смеясь, ответила она, и Генри надел цилиндр на голову.

Он закрыл за собой дверь, оставляя нас одних.

Элиза остановилась, подождала, пока не услышала быстрые шаги Генри на лестнице, а затем повернулась ко мне.

– Твой брат действительно замечательный человек, – мечтательно сказала она, сложив руки на груди.

– И он уже отдал свое сердце другой, – добавила я, чтобы она тут же выбила эту мысль из головы, имея при этом смутное представление исходя из моих слов, а у меня не возникало внутреннего конфликта из-за тайны Генри.

– Ох, как прискорбно, – угрюмо произнесла Элиза, все еще не очень разочарованная, притворяющаяся, что питала надежды. Она просто говорила, что думала, несмотря на этикет.

Она вытащила из сумки две рукописи о еврейской вере, некоторое время рассматривала их с поднятой бровью, а потом без комментариев поставила на полку к другим книгам.

– Ты думаешь, что теперь будешь чаще встречаться с ним? – спросила она меня, когда я потянулась за стопкой светлых блузок.

– С Генри? – растерянно спросила я, на что Элиза покачала головой.

– Нет, с мистером Ридом, – пояснила она, и я пожала плечами.

– Я не знаю. Но думаю, что нет.

Как можно встретить человека, который на своем рабочем месте почти не выходит из своего кабинета, а если и выходит, то уткнувшись носом в книгу. И я была не лучше.

– Жаль, – вздохнула Элиза, и я пораженно посмотрела на нее.

– Почему же?

– Ах, знаешь, – начала она, и игривый блеск снова появился в ее глазах. – Я столько слышала о нем, но никогда не видела, – рассказала она, прислонившись бедром к моему письменному столу. – Моя покровительница ненавидит его как чуму, и так грубо отзывается о нем, что я уверена, что она влюблена в него по уши.

Это поразило меня.

– Твоя покровительница и мистер Рид знакомы? – спросила я, и губы Элизы растянулись в лукавой усмешке, которая ясно давала понять, как несерьезно она относилась к миру.

– Немного. Она работает в юридическом отделе моего университета, и им иногда приходится работать друг с другом, – объяснила она, размахивая своей тонкой рукой.

– Я не могу себе представить, что кто-то может влюбиться в мистера Рида, – растерянно воскликнула я и повесила последний предмет одежды в отгороженное для этого место на стене, которая и без того выглядела слишком заполненной. Другой сундук я бы, наверное, открыла, только если бы мне действительно понадобилось одно из платьев.

– Не кричи так, – хихикая, предостерегла меня Элиза. – Он наверняка подслушивает у двери.

Я так ужаснулась этой мысли, что тоже начала хихикать, и мы обе по-девичьи рассмеялись.

Смеяться было так приятно, потому что я чувствовала себя скованно с тех пор, как покинула дом дяди, и моя мама обняла меня, словно мы прощаемся. Я заверила ее, что мы будем видеться очень часто, и она успокоила себя тем, что в любом случае мы останемся здесь всего на две недели, а потом вернемся домой.

Об этом думать я не хотела.

Элиза взяла у меня «Путешествие Джексона Троуга в Индию» и ушла, когда темнота медленно становилась все чернее. Несмотря на то что я выразила беспокойство по поводу наступившего часа, она только отмахивалась, уверяя меня, что уже ездила по городу в совсем другое время. Она заверила меня, что в Лондоне ничего не случится. В конце концов, это был не Уайтчепел[6].

Когда она ушла, я впервые почувствовала, как сильно она наполняли мою новую комнату жизнью, и, хотя мне всегда нравилось проводить время в одиночестве на чердаке, теперь я чувствовала себя немного подавленной.

Теперь я по-настоящему была одна.

Я сложила поленья в печку, а потом прошла до конца коридора в ванную, чтобы наполнить чайник водой.

Ванная комната тоже была небольшой, но в целом удовлетворительной. В комнате, выложенной голубой плиткой с цветочным узором, была широкая раковина, зеркало с налетом по краям, унитаз и латунная ванна с ножками в виде львиных лап, которую даже можно было наполнить проточной горячей водой. Конечно, у нас дома давно было что-то такое, но я не ожидала этого в доме для персонала.

Наверное, это было связано с тем, что мы были в Лондоне. Здесь все было на шаг впереди, чему я была очень рада.

Я сделала себе чай, села в кресло, стоявшее на идеальном расстоянии от печи, и взяла с полки, распложенной рядом, книгу о колониях в Африке, которую позаимствовала у дяди.

Я нашла страницу, на которой остановилась в прошлый раз, и начала читать. Но, хотя я знала, что мне никто не помешает, я не смогла погрузиться в повествование.

Дрова в печи потрескивали, пока их медленно пожирал огонь, ветер снаружи иногда заставлял стекла тихо звякать, а когда по другую сторону стены слегка загремело, я даже вздрогнула.

Мистер Рид вернулся домой. Возможно, мы никогда бы не пересеклись в этом здании, и все же теперь я знала о нем подобные вещи. Какая странная мысль. Знала, когда он уходил и когда приходил. Возможно, даже когда к нему будут приходить гости.

Даже если я очень сомневаюсь, что этот человек вообще принимал гостей. В конце концов, он не отличался особой общительностью, и, если судить по его кабинету, можно было понять, в каком состоянии была квартира, то есть абсолютным хаосом, поэтому наверняка он не приглашал гостей.