Но не успели ноги добрести до створки, как глаза увидели то,что мешало работе механизма: на земле, загораживая паз, по которому должнакатиться железка, лежал мешок.

Я подняла его, заглянула внутрь и рассердилась. Ну, Ирка!Ездила за продуктами и потеряла одну торбу. Внутри полиэтиленовой сумки лежалипакеты с кефиром и питьевым йогуртом, банка плавленого сыра и коробочкапастилы.

Ругая сквозь зубы растеряху, я устранила помеху, села вмашину и услышала стук в стекло: около «Пежо» возникла маленькая девочка, летсеми-восьми. Она явно была ложкинской, но я мало общалась с соседями и не зналани имени, ни фамилии ребенка.

– Вы тетя Даша? – прочирикала малышка.

– Да, мой ангел.

– Вот, возьмите!

Я уставилась на кулек, который протянула миниатюрнаяручонка.

– Это что?

– Подарок бедному Бандику!

– Кому?

– Вашей несчастной собачке, – тихо добавиладевочка, – мне очень и очень ее жаль.

Я машинально схватила пакетик и в полном недоумении спросил:

– А что с Банди?

– Разве вы не знаете? Он умирает! На магазинеобъявление весит, ну, такое, большое, помогите несчастной собаке! – понуросообщила девочка.

Забыв о вежливости и не сказав ребенку ни «спасибо», ни «досвидания», я резко отпустила педаль тормоза, вкатилась во двор и бросилась накухню, вопя, словно обезумевшая пожарная сирена:

– Банди, Банди, Банди!

Послышалось бодрое цоканье когтей, и в прихожую вылетела всястая во главе с радостно улыбающимся питом.

– Мальчик, ты жив?!!

Бандюша забил тонким длинным хвостом. Я сунула руку в пакет,полученный от охранника, вытащила ливерную колбасу и уже собралась разделить еена равные части, но тут престарелая, почти слепая пуделиха Черри, ловко подпрыгнув,вырвала угощение из моих рук и с бешеной скоростью понеслась к лестнице.Остальные собаки, взвыв от негодования, кинулись за нахалкой. Наша Черринедавно справила очередной день рождения, возраст у пуделихи более чемпочтенный, она плохо слышит, еще хуже видит и совсем ничего не соображает,настолько ничего, что ее никто не ругает за лужу в прихожей, – в концеконцов, старость не красит, и неизвестно, какие чудачества стану совершать я напороге столетнего юбилея. Мы постоянно кормим Черричку всякими таблетками, анедавно перевели ее на специализированный корм «для собак с ослабленноймозговой деятельностью». До сих пор члены нашей семьи были активнымипротивниками готовых кормов для животных, мы варим стае кашу, но Денис принесбанку и сурово заявил:

– Черри теперь хавает только это.

Пришлось подчиниться и вываливать пуделихе в миску нечтонепонятное. К слову сказать, Черри с огромным аппетитом накинулась на еду,которую до тех пор и не пробовала, она вообще большая охотница жрать всякуюдрянь. Но через пару недель мы заметили у старушки явные изменения к лучшему,лужи в прихожей больше не появлялись, Черри перестала путаться в коридорах икомнатах, избавилась от немотивированной агрессии – одним словом, стала почтипрежней, благовоспитанной и милой пуделихой. Трансформация оказалась настольковолшебной, что однажды Ирка со вздохом сказала:

– Может, и мне этот корм на завтрак поесть? Может, онне только собакам мозги на место ставит? А то я какая-то забывчивая стала!

Вместе с разумом к Черри вернулась и хитрость. Глядя, какона со стоном бредет по лестнице, медленно-медленно перетаскивая со ступенькина ступеньку артритные лапы, вы, обливаясь слезами, подхватите страдающуюживотинку и внесете в спальню на руках да еще сунете бедняжке в пасть строго запрещеннуюДенисом карамельку. Если на улице льет дождь, то Черри не отзывается нахозяйский крик, не слышит приказа: «Всем гулять», – и вы, обежав весь дом,находите ее в бане, на диване, в куче пледов. Если бы так повел себя молодойХучик, он бы вмиг получил выговор, но Черри все сходит с рук, ясное дело, чтоее уши плохо слышат, нельзя же проявлять жестокость к старому, больномуживотному.

Но вот парадокс! Слова «Идите есть» Черри улавливает еще дотого, как вы произнесли магическую фразу. А при виде еды к старушке мигомвозвращаются прыть и резвость. Вон как ловко сориентировалась она на местности,первая увидела батон колбасы, шустро выхватила его у хозяйки и унеслась, забывпро артрит, ревматизм и наступившую старость.

– Ну, Дарь Иванна, – всовываясь в прихожую,сердито воскликнула Ирка, – на фига вы собаке ливерку сунули! Пришло же вголову ее купить!

Я повесила куртку в шкаф и стала оправдываться:

– Это охранник для пита передал. Странно! А ещенезнакомая девочка приволокла для Банди кулек с продуктами. Отчего-то ребенокрешил, что наш пес умирает. Кстати, ты потеряла у ворот пакет с продуктами.

Ирка уперла кулаки в бока.

– Умереть не встать! Народ в Ложкине опсихел! Нам весьдень жратву несут, звонят, не переставая, я вспотела дверь открывать! Протягиваютпакеты и ноют: «Это Бандюше, вот несчастный». Так что я ничего не роняла, этоочередное подаяние оставили!

Я замерла с ботинком в руке.

– Почему люди так ведут себя?

– Говорю же, опсихели, шизофрения обострилась! –заявила Ирка. – Так всегда весной случается, в марте и коты, и людибесятся.

Но мне подобное объяснение не пришлось по вкусу. В Ложкинене принято заглядывать к соседям на огонек без приглашения. Внезапно на умпришли слова девочки: «На магазине объявление висит, такое большое, помогитенесчастной собачке».

– Эй, вы куда? – крикнула Ирка.

– Сейчас вернусь, – ответила я и понеслась издома.

Назвать магазином крохотный павильончик, расположенный вцентре Ложкина, можно лишь с большим трудом. В торговом зале – самыйпримитивный ассортимент: сигареты, хлеб, молоко, яйца, водка, конфеты. Летомздесь продают еще уголь в мешках и свежие овощи. Мы практически никогда незаглядываем в «супермаркет», предпочитаем привозить харчи из Москвы. Поэтому ябыла страшно удивлена, когда незнакомая продавщица весьма вежливо сказала:

– Здрассти, Дарь Иванна.

Похоже, моя популярность в Ложкине очень высока, а я-тополагала, будто имя мадам Васильевой знают лишь два-три человека.

– Хлебушка хотите? Берите, совсем свежий, – милоулыбалась торговка.

– Вас как зовут? – налетела я на женщину.

– Наташа.

– Скажите, что за объявление висит здесь? Про Банди.Где оно?