– Он ее изнасиловал, – процедил Роман с ненавистью. – А меня избил, когда я попытался ее отбить.

– Почему ты не пошел в полицию? – потребовал Горький сурово.

Но парень только усмехнулся зло и кивнул на меня:

– Сильно вы ему помогли, когда Демида пристрелили? – Он выпрямился и посмотрел мне в глаза. – А я не буду прятаться и исподтишка наказывать, чтобы не попасться! Пусть все знают, какой Вирран был безнаказанной тварью!

– Много тебе чести сжечь заживо пьяного? – только и смог усмехнуться я.

– Я убил его, – спокойно отозвался парень. – Пристрелил как собаку, потом поджег.

А я понял, что мне не за что его ненавидеть или мстить.

– Можно мне с глазу на глаз? – глянул я на Давида. Тот кивнул, и они с Яном отошли к машине. – Дай мне правду – тебе помог кто? – глянул я сурово на Романа, но он только насупился. – Потому что если тебе помогли, я должен знать. Нашими слабостями могут пользоваться. Скажешь правду – я сделаю все, чтобы тебя оправдали.

– Как? – усмехнулся он презрительно. – Тебе дела не было до того, что творил твой отец. Те, кто верили ему, теперь либо мертвы, либо корчатся в лазарете! Почему ты это допустил? И как мне вообще тебе верить?

Он развернулся и зашагал к машине, а я проследил, как опер Горького выходит ему навстречу с переднего и ускает в салон. Давид курил неподалеку, о чем-то говорил с Яном. Когда я остался в одиночестве, он направился ко мне.

– Давид, я хочу расследования, – посмотрел в его глаза. – Если этот расколется, кто ему поспособствовал…

– Он сдал пушку.

Во рту пересохло. Такие простые, но в то же время тяжелые фразы, полные равнодушия.

– Дар, соболезную, – глянул на меня Давид. – Держись.

– Ты ведь в курсе, что произошло вчера?

– В курсе, – кивнул он и достал очередную сигарету. – Я веду это дело.

– На чьей стороне? – резко потребовал я.

Он медленно затянулся, выдыхая клуб дыма.

– Я прощаю тебе этот вопрос только потому, что у тебя горе, Дарьяр, – посмотрел мне в глаза. – Я не смог тогда добраться до убийц твоего брата по закону. Но никак не препятствовал твоей собственной расправе. Работать на нейтральной стороне непросто, но я делаю все невозможное. И здесь я тоже на стороне общего закона.

– Ты видел полу-обращенных у нашего целителя?

– Меня туда не пустили… – он многозначительно сверкнул глазами.

– Давид, если это дело рук экспериментов Высших – никакого мира не будет. Я проведу независимую экспертизу и дам этому делу огласку. Да, ты получишь их как нарушителей по твоему делу, но своему я дам ход. Вряд ли хоть одна из наших общин, с которыми ранее даже и был заключен мир, останутся равнодушны к тому, то у Высших теперь есть оружие…

– Я тебя услышал, – хмуро кивнул он, выбросил остаток сигареты и направился к машине.

– Дар…

Я встретился взглядом с Яном:

– Спасибо, что был тут.

– Я все еще тут.

– Ночь будет тяжелой. Пошли.

Я глянул на белую рубашку, покрытую сажей. В груди дернуло тоской по Ромке. Я бросил ее черт-те где одну. Но в душе был такой раздрай, что я сам не понимал, как мне из этого всего выдираться.

* * *

Стемнело. А я все сидела в темной комнате в пустоте. Почему-то была уверенность, что Дар не позвонит. Да, он говорил, что не отпустит. Но не отпустить и исчезнуть самому – разные вещи.

Может, ему что-то наговорил отец? Почему я сразу не подумала?

Эта мысль сорвала меня с места, и я решительно направилась вниз. Гостей было еще много, поплутав по залу, я так и не нашла отца. Ужасно не хотелось ему звонить – он не видел меня столько месяцев, но даже не подошел поздороваться. Но пришлось сцепить зубы и набрать его номер. Ответил он только после второго звонка.

– Ромалия, я позади…

Я обернулась и, увидев его возле лифта, направилась прямиком к нему. Он смотрел на меня с непонятной мне слабой улыбкой и чему-то кивал, глядя мне в глаза.

– Ты очень похожа на маму, – произнес вдруг с такой нежностью.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого вдруг раскисла. Горло сдавило спазмом, и я застыла взглядом, пережидая, когда влага рванется из глаз, чтобы образ отца перестал плыть перед глазами.

– Что ты ему сказал? – выдавила, когда удалось разомкнуть парализованный рот.

– Пойдем, – кивнул он мне на лифт. – Что у вас случилось?

– У нас?! – вскричала я. – Ты у нас случился! Что ты ему наговорил?!

– Ничего, – с наигранным удивлением пожал он плечами и кивнул на ожидавшую кабину лифта. Когда я зло прошла внутрь, последовал за мной и нажал кнопку. – Я предложил ему мир. Чтобы вы с ним могли жить спокойно. И мне показалось, Дарьяр тоже этого хочет. Вот и все.

– В доме его отца случился пожар! И Дар умчался в поселок. Только меня не взял…

– Ромалия, я бы тоже не взял, – изумленно всмотрелся он в мое лицо.

– Это ты! А у нас с ним все не так! Он даже разговаривать по телефону не стал! Уверена, ты что-то ему сказал!

Оказалось, лифт уже раскрыл створки на нужном этаже, и на меня уставилась Лара.

– А я тебя ищу, – глянула она на меня, потом вдруг одарила отца таким жгучим взглядом, что у меня все противно сжалось внутри. – Ром, пошли, я ужин в номер принесла – тебе и себе. Есть хочу – умираю…

Отец даже шага из лифта не сделал – сложил руки в карманы и только проводил меня каким-то тоскливым взглядом. Я даже обернулась, чтобы досмотреть его до конца, прежде чем его скрыли дверцы. Когда мы с сестрой остались в коридоре одни, захотелось спросить, что такого между ними произошло… но вдруг это стало неинтересно.

– Я, наверное, все же поеду за Даром. У тебя найдется, во что переодеться? Мои шмотки остались у него в машине.

– Ром, перестань! – подхватила меня под руку Лара и повела обратно в номер. – Ну не на ночь же глядя!

– Причем тут на ночь? – уперлась я, дернула руку из ее хватки и отскочила к стенке. – Лара, пусти! – Мы уставились друг на друга. Я – гневно раздувая ноздри, она – в непонятном мне отчаянии. – Я уверена, что отец ему наговорил что-то, – заговорила я. – Наверняка угрожал! А еще этот пожар. Я должна ехать, Лара!

– Это я наговорила, – вдруг спокойно заявила она и кивнула мне на номер. – Пойдем покажу.

Она развернулась и толкнула двери.

– Что ты ему наговорила?

Последовала я за