Оставив кружку, Хью посмотрел на Саймона.

И этот взгляд, такой невыразительный, сказал Адриану все, что ему нужно было знать. Потому что это была попытка подавить улыбку, так и рвавшуюся наружу.

Саймон опустил голову.

– Ваш отряд может быть снят с уличного патрулирования на две недели для участия в расследовании по делу Кошмар. К двенадцати часам вам перешлют инструкции по проведению слежки, от вас мы ожидаем регулярных отчетов о происходящем, важны все детали, даже самые незначительные. Через две недели мы решим, можете ли вы продолжать это расследование или вернетесь к патрулированию улиц.

Адриана начал было улыбаться, но Саймон поднял руку, и улыбка застыла на полпути.

– Но я не шучу, Адриан. При первом же признаке того, что Джин Кронин замечен в какой бы то ни было нелегальной деятельности, или если вы обнаружите свидетельство того, что Кошмар или другие злодеи имеют к нему хоть какое-то отношение, вы обязаны запросить подкрепление от опытной команды расследователей. Вы не должны заниматься Кронином в одиночку, понятно?

– Да, абсолютно, – теперь рот Адриана так и расплылся в радостной улыбке. – Так и сделаем. Спасибо.

– Рано благодарить, – сказал Хью. – Ты еще не вкусил всех «прелестей» этой жутко нужной работы.

Адриан пожал плечами.

– Там же будет Оскар. Разве с ним соскучишься?

Хью хмыкнул.

– И то верно.

– Нам пора, – сказал Саймон. – Сегодня у нас на повестке петиции Совету, бесконечные совещания с отделом разработок и исследований, а потом еще по подготовке празднества в следующем месяце… – Он застонал. – Иногда мне кажется, что конца этому не будет.

– Это непросто, вести мир в новое время, – заявил Хью. Забросив остатки еды в рот, он поставил пустую тарелку в раковину.

Адриан невольно заулыбался, наблюдая, как Хью и Саймон собираются, как натягивают поверх формы теплые черные куртки и повязывают шарфы – ни дать ни взять дети, надевающие теплые пальтишки поверх хэллоуиновских костюмов.

Они уже были у дверей, когда Саймон остановился и оглянулся на Адриана.

– Сынок…

Адриан выпрямил спину и приготовился услышать то, что Саймону явно было непросто сказать.

– Я прошу тебя, будь с этим острожен, хорошо?

Адриан наморщил лоб.

– Ты о чем?

– Что бы ни произошло, что бы ты не узнал, ничто не может вернуть тебе маму. Я знаю, что тебе нужны ответы. Нам всем это нужно. Но это не изменит того факта, что ее больше нет.

– Дело не в том, что я хочу ее вернуть, – сказал Адриан. – Дело, вообще-то, даже и не в ответах. Если на то пошло, я хочу того же, за что ратует любой Отступник. – Адриан позволил себе намек на улыбку. – Правосудия.

Нова стояла на мостовой перед Штабом Отступников дольше, чем, вероятно, было нужно. Она не обращала внимания на снующих вокруг людей, ворчащих по поводу девицы, стоящей на пути, не замечала туристов, которые собирались кучками у автобусной стоянки, чтобы сфотографировать красные буквы на массивных стеклянных дверях.

Даже откинув голову назад, она с трудом могла рассмотреть верхушку здания, которая практически скрывалась в дымке высоко в небе, возвышаясь над остальными постройками города. Издалека Нова видела здание сотни раз, глядела на него с крыш через весь город и воображала, как она карабкается по его стенам, пробирается внутрь, мстит Совету и так называемым героям, поселившимся в этом грандиозном дворце. Но ей и присниться не могло, что она войдет в него через вращающиеся двери. Даже в голову никогда не приходило, что ей здесь могут быть рады.

Двери безостановочно крутились все время с тех пор, как она подошла. Вряд ли каждый, кто работает в этом здании, Одаренный, но на многих входящих и выходящих людях красовалась знаменитая серая форма, хотя многие были и просто в костюмах и в строгой деловой одежде. Некоторые Отступники приостанавливались и с улыбкой махали туристами. Каждый раз в ответ их приветствовали восторженным визгом и вспышками камер. Почитатели приезжали отовсюду поглазеть на своих кумиров.

Сдвинув брови, Нова отвернулась, вдруг осознав, что и сама оказалась в числе охваченных благоговением зевак. Он оторвала ноги от тротуара и заставила себя двинуться вперед. С мокрыми от волнения ладонями она подошла к дверям. Навстречу выскочила женщина в элегантно брючном костюме. С силой толкнув дверь и даже не взглянув на Нову, она заспешила по тротуару, переговариваясь с кем-то по браслету-коммуникатору. Будто бездна разверзлась в стеклянной стене, поджидая Нову.

Нова сглотнула и шагнула вперед.

Пульс отбивал частое стаккато, когда, пройдя через вращающиеся двери, она оказалась внутри.

Ну надо же – она в штабе Отступников. Девушка отскочила от двери и замерла в напряженном ожидании, но никто не поднял тревоги.

Нова стояла на площадке, которая выходила в светлый, просторный вестибюль. На блестящем белом полу была выложена алая буква «О» – ее приветствовал символ Отступников. Лестница слева от нее спускалась в вестибюль, как и изогнутый пандус справа, оба вели к изогнутой стойке с надписью ИНФОРМАЦИЯ большими стальными буквами.

Сотни раз Анархисты планировали нападение на штаб Отступников, но понимали, что проникновение сюда сопряжено с огромным риском. На стороне тех всегда было бы громадное численное преимущество, ведь каждый день в этом здании трудились и учились сотни Одаренных. Теперь Нова убедилась, что их оценки были совершенно правильны – Отступники и в самом деле надежно защищены от нападения. Даже беглый осмотр вестибюля позволил заметить больше десятка камер, сенсоров и тревожных датчиков, не говоря уже, разумеется, о вооруженных Отступниках в форме, стоявших на посту на разумном расстоянии друг от друга – двое таких часовых стояли по обе стороны площадки рядом с ней. Интересно, думала Нова, такие посты закреплены за определенными людьми, или эти ребята постоянно сменяются? Надо будет выяснить. Именно такие сведения имел в виду Лерой, когда предположил, что она будет хорошим шпионом.

Никто кроме нее не обращал внимания на часовых, и она тоже отвернулась, но нервы ее были на пределе, когда по пути к лестнице поравнялась с одним из них. По спине пробежал зловещий холодок, и все время казалось, что ей вот-вот схватят за руку. Что ее задержат, свяжут, заставят отвечать за свои преступления перед Советом. Что ее приняли в ряды Отступников просто, чтобы заманить сюда.

Но нет. Ничего не произошло. Она прошла мимо часового, не глядя ему в лицо, да и он, кажется, на нее не смотрел, разве что скользнул равнодушным взглядом по букве «О», пришпиленной к ее рубашке – эта буква буквально жгла ей кожу. Что ж, в конце концов, это ее пропуск. Тайный пароль для входа в это здание.

Значок подтверждал, что она имеет право находиться в этом месте.

Когда Нова спустилась по лестнице, вестибюль вокруг нее как будто изменился. Теперь, когда с двух сторон не стояли часовые, она начала замечать и другие детали. Были здесь зоны для отдыха с элегантными кожаными диванами и низкими столиками, на которых валялись вороха журналов и газет. В дальнем конце располагалось маленькое кафе – прилавок, окруженный круглыми столами, за которым писали и читали люди, попивая из бумажных стаканчиков. Лестницы с другой стороны вестибюля поднимались дугой к широкому крытому переходу и большой круглой комнате с застекленными стенами. Нова разглядела, что с пола поднимается нечто вроде стеклянных скульптур, но с такого расстояния невозможно было понять, что это.