– Ты нас отвлекаешь, – сухо сказал он.

Димер хохотнул и ушел, но спокойнее не стало. Из своей комнаты выплыла сонная Грета, видно, ей сообщили, что сестра, как беспризорница-сиротинушка, мерзнет в коридоре.

– Ты чего здесь? А-а-а, к экзамену готовитесь. Вот вы неугомонные! Спать идите!

Мы твердо сказали, что будем учить.

Грета покачала головой, но сделала пару огневиков, причем таких, которые не лопнут с уходом хозяйки, а будут светить еще несколько часов. К сожалению, даже после этого в покое нас не оставили.

Мне очень нравится Вита. И Норли. И даже к Лексу я питаю нежные чувства. Но когда эта компания пристраивается рядом на подоконнике, думая, что поддерживает нас, а на самом деле жутко мешая, кровь, даже моя, начинает медленно закипать. Вита причем уселась едва ли не на колени к Рану, хихикая и кидая на него лукавые взгляды из-под челки. Я не ревновала, совсем нет. К тому же Ран все-таки не шутил, когда говорил, что не может влюбиться. Я ни разу не замечала, чтобы он кинул на кого-то более заинтересованный взгляд, чем обычно. Вот и на Виту смотрел с вежливой улыбкой, терпеливо выслушивая ее жалобы на преподавателей-извергов.

– Вита, – не выдержала я наконец. – Мы уже час здесь сидим и ничегошеньки не выучили!

– Ладно, ладно. Я поняла, – вздохнула подруга. – Пойдемте, ребята.

На минуту все стихло, мы даже успели склониться над учебником и прочитать первый абзац, как в соседней комнате раздался взрыв хохота, тут же перепутав в голове все мысли.

– Прости, Корюшка, заниматься здесь невозможно, – сказал Ран, аккуратно закрывая книгу. – Я постараюсь что-то придумать завтра, но сегодня надо прерваться.

Еще один вечер прошел впустую. Как обидно. Наверное, только от досады я сказала то, что сказала:

– А пойдем ко мне. Там тихо и спокойно, никто не помешает.

– Кора…

– Ран! Вон в соседней комнате их толпа набралась – и девушки, и парни. И никто их не обвинит в чем-то. Да никто и не узнает! И вообще, что за прошлый век! Ты в себе уверен?

– Абсолютно.

– Я в себе тоже! Так что бери учебник и пошли заниматься!

Так и получилось, что половину ночи мы провели на моей кровати. Учили, само собой, а не то, что Вик бы про нас вообразил. Сначала Ран думал, что мы будем читать параграф, а потом разбирать его, но учебник был написан таким сухим языком, словно сам магистр Мен его и сочинил.

Ран плюнул, отложил книгу и принялся рассказывать сам. Вот кто прирожденный преподаватель, честно. И я это вовсе не из-за того говорю, что самым бессовестным образом влюблена в моего друга. Он рассказывал так, что события и герои оживали, становились реальными людьми, которые любили, сражались и гибли. Я поняла, что легко и быстро все запоминаю.

Не знаю, как получилось, что моя голова лежит на его коленях, а Ран, перечисляя магические семьи, объединившиеся для битвы Поздней Весны, перебирает мои волосы. Он просто увлекся историей, но я и не думала его прерывать. Мы ничего плохого не делали…

Все закончилось тем, что я уснула, а потом сквозь сон слышала, как Ран тихонько опустил меня на постель, укрыл одеялом и выскользнул за дверь.

С тех пор мы занимались у меня. И если раньше начала сессии я ждала только со страхом, то теперь присоединилась еще и грусть: сдам экзамен – и эти чудесные вечера закончатся.

Наверное, Грета решила бы, что я ненормальная. Романтика ведь так себе – повторение основных битв и генеалогия самых известных родов. Так называемой Дюжины Силы. И род Флогис, и род Маринер были одними из самых древних, уходящих корнями в далекое прошлое. И, само собой, наши семьи принадлежали к Дюжине Силы. С чем мы друг друга и поздравили, хлопнув ладонью о ладонь.

– Ты будто не знаешь, – изумился Ран.

Но я отмахнулась:

– Знаю, да… Но как-то не держу в голове. Ты ведь понимаешь…

Я хотела сказать, что от меня продолжения рода не дождаться, потому совершенно не важно – к знатной семье я принадлежу или нет. У меня никогда не будет детей, которым я смогла бы это рассказать.

Я не договорила, но Ран все и так понял. Положил руку мне на плечо:

– Кора, но ведь скоро, может быть, все изменится!

– Да… Да, может быть.

Я очень-очень хотела на это надеяться. И тогда двум знатным и старинным семьям ничто не помешает объединиться…

Вот бы все лекции были такими, как эти вечерние занятия с Раном. Между делом я грызла орешки, а Ран, предпочитающий фрукты, время от времени отщипывал от грозди виноградины. Но так как говорил в основном он, то я, расправившись со своими запасами, незаметно подбиралась к ягодам и почти полностью обгладывала веточку, заслушавшись очередной историей.

– Ты ведь не любишь виноград? – один раз не столько возмутился, сколько удивился Ран.

– Ну, так-то да… Но я заслушалась!

– Хм… А вода в доме есть?

Я протянула ему кружку.

– М-м?

– Ну, сам себе сотвори немножко. В этой комнате столько сырости, что не на одну кружку хватит.

– Славно-славно, – притворно ворчал Ран, пряча улыбку. – Я тут с ней занимаюсь, ночей не сплю. А она меня сыростью поит!

И все же, как ни прекрасны были эти вечера, но однажды наступил последний. Завтра утром первый экзамен. Сессия, которую все так ждали и так боялись, наконец началась. В тот вечер мы еще раз пробежались по основным вехам и событиям, и мне казалось, что я ничего, просто ничегошеньки не помню. Я совсем загоняла Рана, снова и снова заставляя его вкратце пересказывать то один момент, то другой, пока он не остановил меня:

– Кора, это бессмысленно. Либо ты знаешь, либо нет. Но ты знаешь! И перестань в себе сомневаться!

Утром у кабинета стояла толпа бледных, невыспавшихся однокурсников, которые держали в руках кипы исписанных листов. Они то застывали статуями, глядя в пространство остекленевшими глазами, то начинали судорожно перелистывать конспекты, как будто именно сейчас, в эту секунду, их озарило видение того, какой именно билет попадется. Я, помня о том, что сказал Ран, решила отпустить ситуацию. Я сделала все, что могла. Я честно учила. А теперь надо просто пойти и сдать.

Ко мне притулилась печальная Вита.

– Коржик, я без сил, – сообщила она. – И это, между прочим, только первый экзамен. На последнем я, видно, просто умру.

Дверь отворилась, и в коридор выглянул магистр Мен в парадной синей мантии. Студенты при виде него попятились прочь, образуя вокруг преподавателя кольцо, так, словно навстречу вышел не сухенький старичок, а какой-нибудь полипис.

– Ну, кто смелый? Кто в первой пятерке? – приветливо спросил пожилой водник.