сигнала в первой части ментально-каузальной аналитико-синтетической пары и сравнение со всей предыдущей информацией во второй. Конечно, как я и говорил ранее, данное явление гораздо шире, это только малый фрагмент совершающегося процесса. Если брать процесс поступления сигнала сверху, т. е. проявление представлений и понятий, что связано с работой каузального тела, то он вместе с работой астрального тела дает ментальному возможность мыслить — думать, рассуждать. И, конечно же, отсутствующий конец рефлекса есть результат, связанный с работой каузального тела. Здесь и осознанное в какой-то степени, операциональное поведение, и поведение, сотворенное воспитанием и обучением. Этот же конец рефлекса может стать и началом следующего. Естественно, в таком акте участвуют и высшие тела, правда, в различной степени. И естественно также, что будхиальное тело очень часто корректирует мысль по «своему усмотрению», я имею в виду сигнал сверху от тела миссии — от атманического тела, где творческое синтетическое «мышление» легко соединяет индивидуальное и типичное.

Заканчивая о рефлексах с ослабленным и отсутствующим концом, остается сказать, что причина (самая первая) любого поведения человека лежит всегда во внешнем, идущем снизу от физического тела, возбуждении. Может быть, конечно, первичным и сигнал сверху, от атманического тела, но это не касается напрямую заявленной нами темы о проявлениях реактивного ума.

Еще один штрих к только что написанной нами картине: вспомните из предыдущего материала книги систему нэн-действий, когда за первым нэн-действием приходит второе, затем третье, снова третье, снова третье, третье и т. д. Не напоминает ли вам это начало рефлекса, середину и конец, который снова и снова становится началом, серединой и концом, то есть сменой третьих нэн-действий (неуправляемое мышление — «словомешалка»)? Конечно, явление нэн-действий — это более принципиальный подход к работе сознания, но все же будем честны перед собой: как одно, так и другое представление вполне обстоятельно подходят к проблеме изучения работы нашей психики.

Итак, мы подошли к третьему типу рефлексов. Это рефлексы с усиленным концом. И хотя нас интересуют, согласно разбираемой теме, более негативные страстные психические акты, мы все же порассуждаем вообще о страстности. Сеченов говорит о том, что страсть, с точки зрения своего развития, принадлежит к отделу усиленных рефлексов:

Начало страсти лежит… в элементарных чувственных наслаждениях ребенка. Ярко окрашенная вещь, звук колокольчика и т. п. вызывают у него несоразмерно обширные отраженные движения. Это возбужденное состояние относительно одного и того же предмета продолжается, однако, не долго; ребенка в 3–4 года уже не забавляет какой ни на есть предмет красного цвета: он любит ярко раскрашенную картинку, нарядную куклу, жадно слушает рассказы о всякого рода блеске и пр.

Дальнейшее условие развития страсти, данное устройством нервных аппаратов, заключается в том, что чем чаще (частоте и силе повторения существуют, однако, определенные пределы) действуют эти аппараты, тем настоятельнее и сильнее становится в них потребность к деятельности. Три четверти обитателей Европы неумеренностью в пище и питье усиливают и учащают в себе появление голода или жажды; та же самая история повторяется с неумеренными в половых наслаждениях. Закон этот, в приложении к наслаждениям в сферах высших чувств, т. е. к зрению и слуху, объясняется очень просто. Чем чаще в самом деле повторяется страстный психический рефлекс, тем с большим и большим количеством посторонних ощущений, представлений, понятий он ассоциируется, и тем легче становится, следовательно, акт воспроизведения в сознании страстного рефлекса в форме мысли, т. е. желания.

При частоте повторения рефлекса вообще, независимо от обремененности страстностью, след от него становится более четким и ясным. И это же явление, как правило, приводит к окончанию страстности. Здесь мы, конечно, не говорим о страстности наших базовых инстинктов, завязанных на биохимическую конституциональность наших физических тел.

Замечено, что люди, профессионально связанные с очень сильными звуками определенной частоты или очень ярким светом, в конце концов, вообще перестают слышать эти частоты, а свет для них становится более тусклым. Организм, таким образом, повышая порог чувствительности, защищает себя от постоянного раздражения. Сеченов говорит, что вслед за восторгом страстности приходит анализ того, чем мы только что восторгались. Анализ порождает полярности, мы всё более и более анализируя, создаем вхождение в предмет или явление. Но параллельно этому процессу идет структуризация полярностей анализа, их интеграция и нейтрализация, что и ведет к угасанию «интереса». Мы с вами уже говорили о том, что восприятие — это синтетическое целое, которое впоследствии мы анализируем, т. е. дробим на множество синтетических целых, и т. д., и т. д. Не напоминает ли вам этот процесс деяния самого Бога? Вспомните Луч Творения. Распыление сознания идет до определенных пределов, а далее нужен дополнительный толчок для осуществления расширения. А иначе — энантиодромия: за анализом следует синтез через янско-иньский переход. Если «внутреннее давление» больше внешнего, то идет расширение. Если внешнее больше внутреннего — сжатие.

Вывод по этому поводу прост: первое впечатление синтетично, мы его воспринимаем все сразу, без оговорок. А далее за этим следует, как мы только что говорили, аналитический процесс: идет дробление целого с синтетичным же восприятием частей — до максимально возможных величин с потерей энергии в синтетическом образе, от чего он «тускнеет». Вот в этом заключается механизм отвлечения от первого самого яркого впечатления, которое, пусть даже и не явно, носит характер страстности. В случаях же психических актов, где задействована рефлекторность с усиленным концом, где невозможен или частично невозможен интеллектуальный анализ, противовес может быть проявлен в виде амнезии. Это ответ на невозможность более испытывать болезненные эмоции без ущерба для здоровья и жизни. Конечно, очень трудно даже фрагментарно изобразить целостность непрекращающегося процесса со всеми его нюансами. Но имея принципиальную картину, можно увидеть частности; и наоборот.

Хочу предложить принципиальную картину аналитико-синтетических процессов, происходящих в сознании человека. Под словом «сознание» я снова вижу всю человеческую психику в целом «в оппозиции» к физическому телу в пространственно-временном континууме «материя-сознание», потому что в человеке, как минимум, всё взаимосвязано. Я уж не говорю, что человек интегрирован в другие системы, которые также нельзя разделять по причине взаимосвязанности.

Итак, начнем с представления. Изобразим условную цепочку аналитико-синтетических единств. Оговариваюсь еще раз: это очень и очень принципиальный подход. Из-за большой сложности процесса изобразить даже мало-мальски достаточный для рассмотрения фрагмент не представляется возможным. То, что мы сейчас изобразим, фрагментом не является: это всего лишь обозначение принципа действия.

А1 А2 А3 А4 А5 А6 А7 А8

. № 9

Вот аналитико-синтетическая цепочка, где от А1 до А8, при вращательном движении идет развитие процесса. Но одновременно, пусть это и покажется странным, идет и