Если говорить о том, каким образом «вспоминает» реактивный ум необходимое для того, чтобы рестимулироваться, то, во-первых, нужно обратить внимание на причинно-следственный механизм, а во-вторых, на то, «что вспоминать знакомое, испытанное можно по самым летучим намекам, лишь бы намек входил прямо или косвенно в воспроизводимое впечатление». А дальше дело за нервной и эндокринной системами. А если точнее — за системой нейрогуморальной регуляции. Она, множа впечатления, и возбуждая через все виды памяти себя самоё, введет вас через ограничение работы операционального сознания в аффективное состояние.

Нам осталось рассмотреть в следующей главе такое явление как испуг. Это поможет окончательно понять эффект повышенного уровня страстности, которым заведует реверсивный механизм реактивного ума. Сомневаться в его архаичности вряд ли есть смысл — слишком это очевидно. Сказать же о нем однозначно, как об атавизме, либо еще рано, либо вообще невозможно. Время, хотя, думаю, и не очень близкое, покажет.

Испуг

Если не вдаваться в подробное описание многочисленных опытов, связанных с испугом, и наблюдений за животными и людьми в повседневной жизни, можно, исключая крайние случаи, сказать, что испуг ведет к усиленному окончанию рефлекса. «Как бы то ни было, — говорит Сеченов, — а факт, что испуг нарушает соответствие между силой раздражения и эффектом его, т. е. движением, в пользу последнего несомненен».

Что же такое испуг? Это либо невозможность идентифицировать раздражитель, либо происходит задержка по каким-то причинам этой идентификации, либо, наконец, идентификация настоящей опасности. В первых двух случаях — страх перед непознанным, в третьем — перед реальной опасностью. Эти психические составляющие и есть катализаторы, усиливающие реакцию на раздражитель.

Что в данном случае происходит? Первое: раздражение сенсорных поверхностей. Второе: сигнал раздражения уходит в спинной и головной мозг (вспомним открытие Хэда — его протопатические и эпикритические волокна). Третье: если происходит идентификация раздражителя, значит, отраженное движение может быть равным, может ослабляться или гаситься полностью. Если же раздражитель не идентифицирован, головной мозг усиливает чувство опасности через страстность, в данном случае — страх, что и ведет к испугу. Результат — усиленное отраженное движение. Связано и то, и другое поведение с почти мгновенными изменениями биохимического состава сред физического тела (нейрогуморальная регуляция). А это уже результат работы параллельных связей в конгломерате «человек» наряду с последовательными. При помощи такого механизма более высокие энергоинформационные центры посредством преобразователей частоты вибраций, которые мы знаем как чакры, фактически напрямую управляют тандемом примитивного сознания и физического тела. В данном случае сигнал от операционального уровня сознания после попытки идентификации предмета или явления поступает в подсознание как прямое указание сверху, после чего управление на себя берет оно — с естественной для него аффектацией поведения организма.

Конечно, объяснение слишком принципиально, но нам его, пожалуй, и достаточно. Из каких соображений? Специалисты по работе с нейрогуморальной регуляцией знают — что под этой информацией скрывается, какие нейромедиаторы и гормоны вступают в гомеостатический процесс, нам же принципиальный подход раскрывает суть этого процесса. А посему пробуем подвести итог. Что же такое испуг принципиально? Это реакция организма на некую неординарную информацию от раздражителя, возвращенную первичному уровню сознания сознанием операциональным. Либо в случае отсутствия или задержки идентификации раздражителя (ущербное восприятие), либо в случае идентификации реальной опасности. То есть, рассуждая логически, это то же самое состояние аффекта.

В первом случае можно говорить о недостаточности «точек зрения» на раздражитель, то есть ограниченное «видение» рецепторами органов чувств раздражителя. В астральном теле либо не складывается, либо складывается «ущербный» ассоциированный образ раздражителя для последующего анализа ментальным, где происходит сравнение — идентификация с уже известными данными.

Приведем наглядный пример. В полной темноте даже резкое прикосновение или громкий звук могут вызвать у человека чувство испуга. В данном случае я гипотетически подразумеваю нулевую, если можно так сказать, ситуацию, которая не отягощена какими бы то ни было фактами, обусловленными трансформацией психики. Я имею в виду, если говорить не совсем серьезно, что это не тренированный выживать в любых ситуациях разведчик и не истеричная, падающая при любом удобном случае в обморок особа. Это среднестатистический психически нормальный человек. Хотя нормальность — понятие относительное, ибо его основа — социальный заказ общества на нормальность, который зависит от исторического времени, географической территории, этнических, религиозных и соответственно моральных представлений.

Итак, мы говорим об испуге как о психическом акте, связанном непосредственно с ментальным телом через локализацию последнего в коре больших полушарий головного мозга нашего физического тела. Здесь нам на помощь приходят снова более примитивные существа, да простит нас Господь. Их реакции менее сложны, а потому более понятны. В данном случае физиологами проведено достаточно опытов (я имею в виду вивисекцию полушарий головного мозга). Эти опыты показали, что удаление полушарий лишает животное возможности пугаться. «При последнем условии животное, — пишет Сеченов, — делается как бы сонным и, хотя не теряет способности отвечать движениями на раздражения кожи, но движения эти принимают характер автоматичности, резко отличающей их от движений нормального животного».

Отсюда главный вывод: процессы, усиливающие конец рефлекса, относительно его начала, происходят в больших полушариях головного мозга, где локализован помимо творческого уровня сознания (надсознания) операциональный его уровень.

Закончить разговор об испуге хочу двумя замечаниями Сеченова. Первое говорит о том, «что прямые опыты показывают, что из всех частей головного мозга одни полушария не вызывают при искусственном раздражении мышечных движений, другими словами не содержат волокон, которые соответствовали бы по свойствам двигательным».

Не могу в данном случае удержаться от комментария. Значит, большие полушария головного мозга не реагируют рефлекторно на внешние раздражители? А тогда можем представить, что в состоянии аффекта, большие полушария головного мозга, а вернее, их усмиряющая примитивное сознание деятельность, каким-то образом частично отключается. Но, что, скорее всего, происходит данный пассаж с их же помощью. Думаю, это «перебор» в работе эндокринной системы, которую должны регулировать все отделы нервной системы.

Ну и последнее в данной статье высказывание Сеченова, которым мы подытожим разговор об испуге: «Если на человека действует какое-нибудь внешнее влияние и не пугает его, то вытекающая из этого реакция (какое ни на есть мышечное движение) соответствует по силе внешнему влиянию. Когда же последнее производит в человеке испуг, то реакция выходит страшно сильная».

Надеюсь, что эти простейшие рассуждения пролили некоторый свет на заявленную тему — работу реактивного ума. Если да, то моя задача частично выполнена. Самое главное, что я хотел сказать, что каким бы качественно не был конец данного рефлекса — он, тем не менее, говорит о том, что движение — невольно. То есть вторая функциональная пара (ментально-каузальная)