привел Френкеля и Стриндберга на верную гибель, нисколько не щадя своих компаньонов, но тревога за товарищей отошла на второй план, когда Андре стал размышлять о собственном месте в истории.

Немного странно находиться здесь, над Полярным морем; быть первым, кто прилетел сюда на воздушном шаре. Интересно, скоро ли у нас появятся последователи? Кем сочтут нас – безумцами или примером для подражания?

Тишину нарушал лишь шорох гайдропов, волокущихся по снегу, и хлопанье парусов, которые время от времени шевелил ветер. Андре писал дальше:

Я не могу отрицать, что мы трое преисполнены гордости. Сделав то, что мы сделали, мы готовы взглянуть смерти в лицо. Силен, вероятно, тот человек, который не может мириться с тем, чтобы жить и умереть, как простой обыватель, а затем исчезнуть из памяти будущих поколений. Может, это и есть амбиции?

В ночь с 12 на 13 июля «Орел» качался, вращался, поднимался и опускался, но все-таки ничуть не приблизился к амбициозной цели Андре – Северному полюсу. «Он хочет вырваться, но не может», – написал Андре, наблюдая, как «Орел» мечется, подобно попавшему в тиски зверю. Андре винил во всем скорость ветра, которая теперь не достигала и 8 км в час – он не знал, что шар оказался прикован ко льду. Когда он повернулся в южную сторону, веревка попала под глыбу льда[20]. Даже когда в 3:15 ветер усилился, «Орел» не сдвинулся с места.

«Всю ночь не было видно ни одного живого существа – ни птицы, ни тюленя, ни моржа, ни медведя», – отметил Андре в дневнике, коротая время до шести утра, когда проснулся Стриндберг. Ночью влажная сырость проникла в гондолу и пропитала все, включая одежду путешественников и постельное белье. Как и его спутники, Стриндберг был одет в легкую парадную одежду, на случай если на Северном полюсе они обнаружат сушу и встретят сановников неведомой страны. Но теперь он замерз и натянул поверх тонких шерстяных носков еще одни, толстые, из грубой шерсти. На них он надел сапоги на меху, которые в своем альманахе назвал «теплой и симпатичной обувью».

К тому моменту, когда Стриндберг вылез из гондолы и поднялся на наблюдательную платформу, туман немного рассеялся. Более трех часов Андре и Стриндберг дружески беседовали, проводя замеры температуры и скорости ветра, а затем решили, что Френкелю хватит спать, после чего Стриндберг спустился в гондолу, чтобы разбудить товарища. Около одиннадцати утра «Орел» каким-то образом освободился из ледового плена и сорвался с места, отчего Стриндберг и Френкель чуть не упали с наблюдательной платформы. Шар продолжил свой медленный стихийный полет.

– У нас одна надежда – сбросить все необходимое, чтобы подняться выше, – сказал Стриндберг Андре и Френкелю, но они отвергли его предложение, и потому «Орел» полетел дальше на небольшой высоте со скоростью около одиннадцати километров в час.

Френкель приготовил обед, причем ему пришлось повозиться, ведь у него не было пресной воды для мытья посуды и столовых приборов. Сборную солянку из супа и шатобриана разогрели на плитке Йёранссона под шаром. Получилось, очевидно, неплохо: в своем дневнике Стриндберг написал о «хорошем и сытном обеде», который путешественники запили особым королевским элем, вслед за чем последовал десерт из шоколадных бисквитов и бисквитов в малиновом сиропе. Пока воздухоплаватели во время плотного обеда разглядывали следы белых медведей, температура еще сильнее снизилась. На такелаже выросли сосульки, а веревки и парусина побелели от инея.

После обеда, в 13:08, путешественники выпустили еще четырех почтовых голубей, но проблемы возникли даже с этим. Птицы уселись на кольцо для крепления инструментов и гайд-ропы, не желая лететь в туман. В конце концов Андре и Френкель сумели их согнать, и голуби полетели к дому над бескрайней равниной гладкого льда, часто перемежающегося разводьями. Долгая вахта Андре завершилась в 14:00. Усталый и раздосадованный, он спустился в гондолу, чтобы поспать, но отдыхать ему пришлось недолго. Через несколько минут после того, как он лег, Андре проснулся от ударов шара о лед, самых сильных за все время. Он поднялся на наблюдательную платформу, где обнаружил Стриндберга, который устроился между опорным кольцом и оболочкой «Орла», чтобы написать письмо любимой Анне:

На опорном кольце ужасно хорошо. Здесь я чувствую себя в безопасности, прямо как дома. Здесь удары ощущаются слабее, и потому я могу спокойно сидеть и писать, ни за что не держась. На опорном кольце в некоторой степени ощущаются вибрации от гайдропов, которые не чувствуются в гондоле, но удары о землю меня почти не тревожат.

Все путешественники устали из-за холода и недосыпа. Вдобавок ко всему начался дождь, капли которого замерзали на такелаже. Андре смирился с провалом. Всего полчаса назад он оставил свой пост и намеревался хорошенько поспать. Теперь же стремительно тяжелеющий «Орел» больше тащился по льду, сталкиваясь с торосами, чем летел по воздуху. Не было никакой надежды положить конец этим столкновениям, но Стриндберг решил бороться хотя бы с холодом, обволакивающим шар. Поверх охотничьих рубашки, джемпера и брюк из толстой шерсти он надел синий армейский костюм и кожаный жилет с шерстяной подкладкой. Ансамбль дополняли шерстяная кепка на голове и шерстяные рукавицы.

Обледеневший «Орел» так сильно отяжелел, что более не мог подняться в воздух. Путешественники сбросили буй номер 9 и аптечку, но два часа спустя шар по-прежнему скакал по льду, испытывая нервы пилотов. Когда балласт летел за борт, «Орел» лишь начинал чуть выше подниматься между ударами о лед, которые в результате происходили немного реже, но зато становились такими сильными, что открывались контейнеры с керосином. Один раз даже возник пожар, но его быстро потушили.

«Орел» постепенно поворачивал на север, но двигался очень медленно. Он ударялся о лед до семи вечера, когда при особенно сильном столкновении Андре повредил голову, а Стриндберга стошнило.

– Я поднимусь на опорное кольцо, где столкновения кажутся не такими сильными, – сказал Стриндберг, но толку от этого было мало. Как только он устроился рядом с Френкелем, его стошнило снова.

Час спустя путешественники решили пойти ва-банк и сделать последнюю попытку поднять «Орел» над облаками, где солнечное тепло растопило бы лед на такелаже. Они надеялись, что на высоте у них появится больше шансов продолжить свой путь к полюсу или отправиться к суше. Они сбросили шесть малых буев, лебедку, 75 кг песка, универсальную бочку-табурет и часть провизии – в общей сложности более 200 кг. Шар поднялся, гайд-ропы заработали, паруса надулись, и «Орел» полетел вперед, поэтому воздухоплаватели сбросили еще 50 кг балласта.

«В целом все довольно чудесно!» – написал