Лиля примирительно улыбнулась и протянула руку.

Она никуда не собиралась уходить и говорить наедине, секретничать. А он не почуял подвоха, протянул ей трубку.

Держа сына в одной руке, она нажала на кнопку последних вызовов.

— Давай подержу, тебе же неудобно. — Иван хотел взять малыша, но она не позволила:

— Не нужно, все хорошо. Да и Мишка соскучился. — Лиля старалась ничем не выдать себя. Что ж, история повторяется. Опять ее считают изгоем, недостойной прекрасного Ивана-царевича, и опять за ней приезжает Витя. Смешно, обхохотаться можно.

До икоты.

Трубку сняли сразу же.

— Да, родная.

— Вить, приезжай за нами, очень тебя прошу. Сейчас приезжай, ладно? — мученическим голосом сказала Лиля. Похвалив себя и, мысленно вручив Оскар за лучшую женскую роль в этом фарсе.

— Что случилось? — натурально обеспокоился Пахомов.

— Приезжай за нами, — скомандовала она и отключилась.

Молча передала трубку Ивану.

— Лиль, ну что ты творишь? — обалдело поинтересовался он, втайне надеясь, что Пахомов не поедет через весь город, на ночь глядя.

— Придется переехать куда-нибудь, — спокойно ответила она. — Больше в твоем доме не останусь.

— А где ты жить собираешься? — обиделся Иван. — У своего Вити?

— Да хотя бы и у него. Там никто нас не попрекает, детей моих не третирует… А ты, если захочешь, сможешь приехать к нам в гости.

Она собралась выйти с детьми из кухни, но он загородил ей дорогу.

— Подожди… — попросил он.

— Чего ждать? Уже дождалась. Все повторяется, Ванечка.

— Ах, ты об этом, никак не простишь?

— Наоборот, я очень тебе благодарна, и вам, Ольга Николаевна, тоже…

Она с гордым видом прошествовала в комнаты, Светка бросилась за ней.

— Мама, чего это на тебя нашло? Ты ж сама говорила, что у дяди Вити жить опасно.

— Здесь тоже. Кажется, мы с Витькой вычислили, кто всех убивает. Сматываться нам нужно и очень быстро. Думаешь, я эту дрянную старуху на место не поставила б… А? Давай, собираемся и уезжаем. Сейчас Витька приедет…

— Куда мы теперь? — ошалело прошептала дочка.

— В Гетеборг, — прошелестела одними губами Лиля. Но Света услышала. Ее глаза радостно сверкнули. И так же шепотом она проговорила:

— Йес, — И зажала кулак.

Виктор приехал через несколько минут. Он ворвался в дом как ураган и строго посмотрел на Ивана, потом на Лилю:

— Что случилось?

— Ничего, меня снова угораздило наступить на те же грабли, — хмыкнула она кисло. Иван промолчал.

"А чего говорить? Завтра на свежую голову разберемся, сами, без свидетелей".

Пахом прошелся по коридору и заглянул на кухню.

— Здравствуйте, дамы, — слишком галантно поздоровался он. — А, ну теперь понятно. Вопросов не имею.

— Джотто, забирай сумки. — Пахом кивнул охраннику на Лилькин скарб, уже собранный в коридоре.

— Поехали, родная, — обратился он к Лильке. И взял Мишку на руки.

— Чего стоишь, спиногрыз? — обратился он к Свете. — Быстро в машину. Хоть бы часа четыре поспать. Вот придумали на ночь ругаться… — Витька зевнул и, обняв Лилю за плечи, пошел к выходу. Через минуту все погрузились в "джип" и уехали. Иван наблюдал за погрузкой из окна, даже на крыльцо не вышел. Старая история на новый лад? Хочешь погонять меня как мальчишку, Лилечка? Не выйдет, детка. Злость на нее била по вискам и трепетала где-то в кадыке. И что делает баба, именно эта баба, с ним, с боевым офицером. Видели бы ребята сейчас своего командира. Иван сделал над собой усилие и отошел от окна. Дом казался пустым, словно умер. Тишина. Сплошная гробовая тишина. На кухне послышались звуки льющейся воды и звяканье чашек. Александра Васильевна мыла посуду и убирала со стола. Иван направился туда и сел напротив матери. Та смотрела на него совершенно спокойно, даже с какой-то победой в глазах. Он не стал орать на нее или объяснять что-либо. Бесполезно. Ее мнение его не интересует. Все равно он женится на Лиле, хочет она того или нет. Только и саму Лилию следует поставить на место, а то считает себя кем-то вроде великой герцогини. А с ним, Иваном, такие номера не проходят.

Мать вознамерилась что-то сказать, но Иван жестом остановил ее:

— Эта девочка, Света, твоя единственная внучка, мам, — тихо сказал он. — Подумай об этом на досуге, пожалуйста. И еще о том, что больше никаких внуков, кроме нее, у тебя не предвидится.

— Я не считаю ее своей внучкой, я не принимаю ее, — напыщенно заявила мать.

— А тебя об этом никто не просит, — ответил он устало и, проглотив горсть таблеток, отправился спать.

По дороге настроение Пахома сильно изменилось. Он перестал зевать и, улыбаясь, хитро посмотрел на Лильку.

— Мои поздравления, мадам. Никогда не замечал за тобой таких талантов.

— В каждой женщине должна быть загадка, — фыркнула Лиля и, глянув в окно, удивилась:

— А куда мы едем, Вить? Твой дом в другой стороне…

Злоба на Лильку перевешивала все остальные эмоции, даже здравый смысл отошел на второй план. Перед глазами стоял Пахомов, обнимающий ее за плечи. И ему она не пеняла, что посмел прикоснуться. Некстати вспомнилась Мищеренковская фраза: "А может, он и сам с ней" Сколько же лет Иван пытался забыть эти вскользь брошенные слова. Не получилось.

Бессарабу хотелось крушить все вокруг себя. Но удалось сдержаться усилием воли. Иван достал из бара початую бутылку "Финляндии". Отвинтил крышку и выпил из горла. Чуть полегчало. Он прошел в спальню и, не раздеваясь, завалился на кровать, предварительно поставив бутылку рядом. Сделал еще несколько глотков живительной влаги, прежде чем провалиться в кошмар.

Ему снилось кровавое марево. Потом какие-то люди, кружащиеся в хороводе, из которого вышла Лилька и умоляла верить. Он пытался поймать ее за руку, но любимая ускользала. Иван бежал за ней, пока не выбился из сил. Кричала что-то мать, ей вторил отец. Казалось, что вопят прямо над головой. Бессараб открыл глаза и понял, что его разбудило. В соседней комнате действительно ругались родители. На негнущихся ногах он вышел к ним, буркнув враждебно:

— Где бы мне построить дом, чтобы не слышать вашей ругани?

— Да вот, твоя безумная мамаша решила, что у тебя опять запой, — пробормотал отец. — И вызвала меня среди ночи.

— Идите вниз, что ли? — поморщился Иван. — В доме полно комнат…

— А ты? — напрягся отец и нахмурил брови.

— А я буду пить и спать. Именно в такой последовательности.

— Ты и так допился до чертей, — всполошилась мать.