Эрдман «под крышей ВЧК» искусно занимался контрреволюционной деятельностью. С этой целью им использовались документы и деньги Региструпра, он спровоцировал так называемый муравьевский мятеж, способствовал расколу между большевиками и левыми эсерами, разжигал распри внутри большевистского руководства, запугивал левых коммунистов и левых эсеров германской угрозой и т. д. Подрывная деятельность Эрдмана вскрылась лишь в 1920-х гг. Заслуженного наказания он избежал. Но искалеченные с его подачи судьбы добросовестных сотрудников новой власти так и остались израненными мечом несправедливости.

Практика привлечения к сотрудничеству с разведкой в качестве агентов лиц по рекомендации высокопоставленных чиновников от партии, особистов и комиссаров также преимущественно приводила к негативным последствиям. Так, в январе 1919 г. в Сибири в Особом отделе 5-й армии появился венгр-инженер Сатке. Он представился представителем подпольной организации, якобы подготовившей восстание на Экибастузских копях. Его переправили в Москву для доклада РВС Республики о положении в Сибири. После встречи с Лениным и Троцким Сатке по их указанию получил полторы тысячи рублей керенками «на работу». В феврале того же года он вернулся в Сибирь с бумагой, подписанной начальником Региструпра, где предписывалось немедленно переправить его через линию фронта, что и было сделано. Сатке, его жена и некий разведчик Александр благополучно переправились на ту сторону. Летом 1919 г. Троцкий два-три раза запрашивал по телеграфу у комиссара-куратора большевистской разведки в регионе (Смирнов Иван Никитич), что слышно «об известном предприятии в Сибири»? Однако протеже исчез бесследно, чего и стоило ожидать.

Личный состав агентуры того времени отличался крайней текучестью. На 1 апреля 1918 г. в системе военной агентурной разведки было зарегистрировано 164 агента. После очищения сети на 15 февраля 1919 г. агентурное отделение агентурного отдела Региструпра имело в своем распоряжении 89 зарегистрированных и около 50 незарегистрированных агентов. По мнению начальника отделения Срывалина, 50 % агентуры следует исключить «за неспособность к работе, шантаж и другие качества подобного характера; таким образом, высший разведывательный орган Республики имеет в своем распоряжении около 70 человек агентов, из которых можно указать только 10 человек, могущих дать хорошие сведения (из них 4 беспартийные, 3 левые социалисты-революционеры, 3 сочувствующих коммунистам)».

Из 89 зарегистрированных агентов 43 были рабочими, 11 — техниками, 19 — приказчиками, 9 — бухгалтерами, 2 — журналистами, оставшиеся 5 представляли прочие специальности. Высшее образование имели 12 человек, законченное среднее — 21, начальное — 56. Национальный состав: русских — 11 человек, латышей и эстонцев — 39 человек, белорусов — 11, финнов — 6, украинцев — 6, немцев — 1, мадьяр — 2, евреев — 7 и поляков — 6.

Каждому поступавшему на службу в разведку в качестве агента предлагалось ответить на вопросы специальной анкеты. Новый сотрудник агентурной разведки давал подписку-обязательство, составлявшееся в произвольной форме в соответствии с предлагаемым образцом: «Я, нижеподписавшийся, добровольно без всякого принуждения вступил в число секретных разведчиков Регистрационного отдела. Сущность работы разведчика и условия, в которых приходится ее вести в тылу противника, я уяснил вполне и нахожу возможным для себя исполнять, то есть считаю наличие в себе достаточно хладнокровия и выдержки при пребывании в опасности, силы воли и нравственной силы, чтобы не стать предателем. Все возложенные на меня задачи и поручения обязуюсь выполнять точно, аккуратно и своевременно с соблюдением строгой конспирации».

Обязательство писалось собственноручно, неграмотным оно зачитывалось, после чего те под его текстом ставили подпись.

Основными причинами низкого уровня агентурной работы офицеры-специалисты считали:

1. Малочисленность агентуры. Потребность в перворазрядных агентах (то есть агентах, находящихся на объектах разведки в оккупированных областях) составляла не менее 50 человек, а второразрядных (резерв агентурной разведки, вспомогательная агентура) — около 450–500 человек.

2. Сильная текучесть переменного состава (то есть агентов).

3. Отсутствие вербовочной базы для пополнения агентурной сети (то есть лиц, которые готовы добровольно сотрудничать с разведкой и способны качественно выполнять поставленные ею задачи).

4. Трудности в организации агентурной связи. Ходок (агент-маршрутник, связник в нынешнем понимании) мог доставить информацию из Одессы в Москву при самых благоприятных условиях лишь на 12-й день после отправки в Одессу, из Челябинска — на 18-21-й день и позже, из Баку в Астрахань не раньше чем на 14-й день.

5. Всяческие препятствия военной разведке в проведении агентурных мероприятий со стороны ВЧК (с целью устранения конкурентов) и командармов, послушно исполнявших волю ее представителей на местах: «Чекисты могут и расстрелять, а региструпровцы лишь пожурить. Следовательно — из двух зол надо выбирать меньшее».

На общем фоне неудач у большевистской разведки были хотя и скромные, но успехи. Они — не заслуга центрального аппарата, а войскового звена. Так, некто П.Р. Акимов проник в органы польской контрразведки. Другой агент, ЯП. Горлов, внедрился в Главный штаб польской армии. Результат их работы: регулярное получение советским командованием важных сведений о составе и дислокации польских войск, вскрытие чекистами польской агентурной сети в полосе Западного фронта.

На Южном фронте против Врангеля, интервентов в Черноморском регионе удачно действовали агенты Ф.П. Гайдаров и Елена Феррари-Голубовская.

На Дальнем Востоке, в Китае и Маньчжурии добывали сведения агенты военной разведки Х.И. Салнынь, Л.Я. Бурлаков иВ.В. Бердникова.

В тылу колчаковских войск в Иркутске успешно действовал агент Дмитрий Киселев. Он четырежды переходил линию фронта, доставляя советскому командованию ценные сведения. Встречался с Лениным. По факту его общения с вождем художник Е.О. Машкевич написал две картины: «Беседа тов. В.И. Ленина с делегатом ДВК Д.Д. Киселевым» и «Разговор Ленина с делегатом-дальневосточником Д. Киселевым».

С 22 февраля 1919 г. в штат Курсов разведки введены два преподавателя «для элементарного ознакомления слушателей с французским, английским, японским, шведским и финским языками. Для облегчения трудной работы по подготовке агентов для Регистрационного управления.» для 15 человек способных к освоению иностранных языков курсантов были установлены вечерние часы обучения в течение одного месяца (секретный приказ РВСР № 365).

22 февраля 1919 г. приступил к работе морской разведывательный агентурный отдел Региструпра. Морская агентурная разведка действовала на следующих театрах военных действий (ТВД):

— Северный ТВД — Мурманск, Архангельск, Белое море;

— Балтийский ТВД — Ботнический, Финский и Рижский заливы, река Висла;

— Черноморский ТВД — Черное море с проливами, Азовское море, устье Дуная;

— Каспийский ТВД — Каспийское море;

— Восточный ТВД — реки Волга и Урал.