– Никогда не забываю включитьаппарат, – обиделся я.

– Ну и славно, – одобрилаНора, – теперь по плану у нас Руфь Соломоновна Гиллер, построй с нейбеседу, опираясь на факты, полученные от Лиры. Поинтересуйся, так уж липровинциален был Андрей? Если парень провел много лет в Питере, то это одинчеловек, коли прибыл из крохотного городка – другой. Опытная актриса должназаметить акцент, говорок.

– Ясно, только можно мне пообедать?

– Нет проблем, – милостиво разрешилаНора.

Получив «добро», я повеселел и к ресторану«Монс» подкатил в хорошем настроении.

– Здравствуйте, Иван Павлович, –учтиво поклонился метрдотель, завидев меня на пороге, – давненько незаглядывали.

– Добрый день, Гриша, – отозвалсяя, – к сожалению, я пока не заработал на ежедневное посещение «Монса».

– А вас ждут, – сменил темуГригорий, – самый дальний столик, около красного торшера.

Я кивнул, пересек зал, увидел тощего парня ссальными, то ли давно не мытыми, то ли слишком сильно намазанными гелемволосами и сказал:

– Вы, очевидно, Владимир?

Юноша отложил вилку.

– Иван? Я здесь заказал немного, оченьесть хочется, надеюсь, вы не против?

– Конечно, нет, – стараясь бытьприветливым, ответил я, оглядывая стол.

Тарелка с устрицами, черная икра, хрустящиетосты, крабовый салат и фужер с темно-коричневым напитком, по цвету явнодорогой, элитный коньяк. Да, «легкий перекус» с журналистом обойдется мне вкругленькую сумму.

– Ну, ты готов стать звездой? –усмехнулся Коэн, щедро намазывая икру на кусок хлеба.

– Не совсем.

– Не бзди! Слава всякому приятна.

– Боюсь, мой босс будет недоволен, внашей фирме не поощряются контакты с прессой, – сразу взял я быка за рога.

– Твой начальник идиот!

– Вовсе нет.

– Ему пиар не нужен?

– Полагаю, он великолепно обходится безнего.

– Чушь, – заявил Владимир и началзаталкивать в рот крабовый салат, – люди офигенные бабки тратят нарекламу, а тут задарма срослось! Неужто он не сечет фишку! Жесть! Эй, официант,неси горячее!

Меня уколола жадность. Он еще и второезаказал! Неужели в тощего мужика влезет такое количество еды? Куда онапоместится?

– Давай сначала, – расплылся вгадкой улыбке Владимир, – про метеорит. Ты пек торт! Голубой?

– Бисквит? – поразился я. –Нет, светло – коричневый.

– О тебе идет речь, – захихикалКоэн, – ты голубой?

– В каком смысле?

– Вау! В прямом! Ты пидарас?

– Я? Нет, я мужчина традиционной ориентации,но при чем тут мои сексуальные наклонности?

– Торт меня смутил, – пояснилВладимир, вгрызаясь в принесенный официантом кусок мяса, – нас редакторстрого предупредил: хорош про пидоров писать, надоели. А че поделать, если онивезде пролезли, плюнь – и попадешь в голубого. Нормальный мужик не станетсладкое готовить, поэтому я и напрягся. Ну, будет баллоны гонять, говори посути, я обработаю литературно твои корявые речи – и на полосу.

Я вдруг вспомнил где-то услышанный анекдот.«Вовочка, – с гневом восклицает учительница, – что за ерунду тынаписал в сочинении: Пушкин дрался на дуэли с Лермонтовым, а Дантес был у нихсекундантом. Татьяна Ларина и Анна Каренина покончили с собой, не поделивлюбовника графа Монте-Кристо, собачка Муму и Герасим состояли в интимной связи,а поросята Нуф-Нуф, Ниф-Ниф и Наф-Наф на самом деле женщины-лесбиянки! Кактакая глупость тебе в голову пришла?» – «Не знаю, Марь Иванна, – отвечаетВовочка, – вам не нравится, а я уже три года вполне успешно сотрудничаю вгазете, в отделе литературной критики».

– Ну че, язык съел? Вань, говори! –поторопил Коэн.

И тут у меня ожил мобильный.

– Вава, – трагическим шепотомпроизнесла Николетта, – катастрофа!

– Ты заболела?

– Хуже! Приехала Деля, она хочет забратькамень. Вава! Сюда! Скорей!

– Извини, я занят.

– Ах вот как, – завопила Николеттастоль пронзительно, что я отодвинул аппарат от уха, – у меня отбираютметеорит! Похищают! Грабят! А ты! Черствый волк с сердцем, покрытым черепицей.Я изойду на слезы! Умру! Немедленно сюда! Сию секунду!

Из трубки полетели гудки.

– Извините, – сказал яВладимиру, – семейные проблемы требуют прервать беседу.

Внезапно Коэн встал, пока он выпрямлялся, егоруки ухитрились запихнуть в рот остатки икры, мяса и картошки фри.

– Плати – и едем, – пробубнил он,давясь едой.

– Куда?

Владимир лихо опустошил фужер с коньяком, яневольно вздохнул, напитка было граммов двести, не меньше.

– Эй, счет, – завопил Коэн, –живо, нам некогда сопли жевать! Вань, отстегивай мани.

Я расплатился, плохо понимая, что происходит,и пошел к машине. Владимир сел на переднее сиденье и с легким презрениемотметил:

– Жесть.

– Вы о чем?

– О твоей тачке. Чистая жесть.

– Не уверен. Хотя точно не скажу, изкакого металла сделана машина.

Коэн разразился хохотом.

– Ну, блин, жесть, – простоналон, – ваще! Я думал, ты жжешь! Ан нет! Поехали в Саратов!

Я выронил ключ зажигания.

– Куда? В Саратов? Но нам туда за час недобраться!

Владимир сложился пополам. Я терпеливо ждал,пока борзописец придет в себя и объяснит, в чем дело.

– Жесть, – вымолвил наконецжурналюга, – а ты прикольный. Едем скорей к бабе, у которой сейчасотнимают метеорит, я очень хорошо слышал, как она из трубы орала!

– Это невозможно!

– Почему? – скривилсяВладимир. – Что мешает тебе отправиться туда и сделать суперматериальчик?