Деля легкой тенью выскользнула в коридор ипоторопилась за мной на кухню.

– Слушаю тебя, Ванечка, – сказалаона, прислонившись к холодильнику.

– Вы знаете, – издалека началя, – я очень люблю Кики.

– Она моя доченька, – засюсюкалаДеля, – собаченька сладенькая, кисонька ласковая.

– Только для того, чтобы Кики прожиламного лет, я и решился открыть вам тайну!

Глаза Дели вспыхнули огнем.

– Какую?

Я кашлянул и как можно убедительнее сказал:

– Я был тут один в момент паденияметеорита.

– Да?

– Он рухнул на стол. Видите дыру?

– О-о-о, – закатила глазаДеля, – ты, Ванечка, удивительно храбрый человек, Володька бы умер!Знаешь, он трусоват.

– В момент, когда небесное тело ударилосьоб пол, оно раскрылось, – фантазировал я, – как грецкий орех, японятно объясняю?

– Более чем, дружочек, – зашепталаДеля.

– Выпала сердцевина, а что у ореха лучше?

– Ядрышко.

– Именно так, – радостно закиваля, – пустая скорлупа потом сомкнулась, в кухню прибежала Николетта, иначалось! Ядро же я спрятал.

– Ванечка!!! – почти лишаясь чувств,протянула Деля. – Где оно?

Я открыл ящик одного из кухонных столиков,если память мне не изменяет, здесь должен лежать брусок для правки ножей,потерявший от старости свою форму. Кусок точила некогда принес мой отец,обожавший, как я уже упоминал, всяческие инструменты. Взгляд выхватил серыйкамень, слава богу, он цел и невредим.

– Вот, Деля, возьмите, положите его околодомика Кики, – торжественно заявил я, – йоркшириха будет теперьвсегда здорова.

Глаза бабули наполнились слезами.

– Ванечка, поверь, я никогда не забудутвоего поступка.

– Право, ерунда, я просто искреннеполюбил Кики.

– Мой мальчик!

Надушенная лапка потрепала меня по плечу.

– Наклонись, солнце, я должна поцеловатьтебя!

Я покорно нагнулся. Деля легко прикоснуласьгубами к моей щеке, потом спросила:

– Ванечка, значит, у меня ядро?

– Да.

– А у Николетты скорлупа???

– Именно так.

– О! Шикарно!!!

Я улыбнулся. Продавцы всяческих кремов и масокдля лица неправильно рекламируют свой товар. Им следует, показывая дамамбаночку с жирной субстанцией, заговорщицки шептать: «Данная питательная маскане только омолодит лицо той, кто купит средство, она способна вызвать морщины увсех ее подруг».

Представляете скорость, с которой милые дамырванут к прилавкам?

Деля обернулась.

– Ванечка, я пока никому не расскажу проядро.

– И правильно!

– Пусть Нико еще похвастается,потреплется о чудодейственном метеорите, – захлебываясь от счастья,прошептала Деля, – а потом появлюсь я, и все поймут: у Николетты дрянь,скорлупа! О! О! О!

Бабуля выскользнула в коридор.

– Душенька, – понесся в ту жесекунду по квартире ее визгливый голос, – не стоит нам, кисонька, из-заерунды нервы рвать. Нет необходимости делить метеорит, он твой, лапонька!

Я испустил вздох облегчения, слава богу, войнаоткладывается.

– Ты, ваще, молоток, – донеслось отокна, – цирк в гирляндах! Лихо бабусе туфту втюхал.

Я вздрогнул – из узкого пространства междухолодильником и стеной вылезал Коэн.

– Как ты сюда попал? – подскочиля. – И сумел же поместиться в пятисантиметровую щель!

– Учился у мастера, вернее мастерицы,Юлька постоянно повторяла: «Если во время скандала из комнаты уходят двое, бегии проследи за ними. Самое интересное случается в тишине».

Я покачал головой, остается лишь удивляться,каким образом Коэн незамеченным прошмыгнул в кухню. Хотя она имеет Г-образнуюформу, мы с Делей беседовали в длинной части, а холодильник помещается вкороткой.

– Очень тебя прошу, – взмолился я, –не болтай об услышанном!

Владимир усмехнулся:

– Лады, ваще, ты мне понравился. Значит,метеорит фуфло?

– Да, это торт.

Коэн вытаращил глаза:

– Чего?

Я выложил правду. Журналист начал ржать. Покаон вытирал слезы, катившиеся по щекам, я быстро вынул бутылку с коньяком,порезал сыр и сказал:

– Прости, за фужерами надо сходить вгостиную.

– Чашками обойдемся, – отмахнулсяжурналист, – неважно, из чего глотать, наливай, не стесняйся.

Я подождал, пока Коэн примет пару дозблагородного напитка, и осторожно сказал:

– Очень прошу тебя, сделай одолжение, несообщай о моей роли в данной истории. Я попал в совершенно идиотское положение,никогда не думал, что Монти всерьез воспримет мое шуточное заявление ометеорите.

Владимир, посмеиваясь, выслушал мой рассказ ислегка заплетающимся языком заявил:

– История в духе Юльки, ей быпонравилась. Эх, жаль, сгинула баба, никаких следов не оставила! Правда, впоследнее время статейки начали появляться. Очень по стилю на Юлькины похожи,тот же язык, закрутка, провокация, даже привычка давать материал спродолжением. Я уж подумал, неужели Юлька вернулась? Но потом сообразил, чтоона бы непременно позвонила, нашла способ встретиться. Господи, я ж ее любил!Как! До белых глаз! Никогда ни с кем такого после не было! Баба-трясина,схватила и утянула! Ваня, слушай, расскажу про Юльку!

Я украдкой глянул на часы, мне меньше всегохочется сейчас работать психотерапевтом для Коэна. В его жизни случиласьлюбовь, о которой журналист не способен забыть. Мне надо ехать к пожилой даме,актрисе Руфи Гиллер, Нора страшно обозлится, если я не выполню ее поручение.Но, с другой стороны, я во что бы то ни стало обязан подружиться с Коэном,иначе тот опубликует историю про метеорит, которую я по наивности, неизвестнозачем, выболтал репортеру. Я очутился между тигром и львом, куда ни кинь, вездеклин. Не попаду к Гиллер – слопает Нора, выйдет газета с рассказом про торт –меня прихлопнет Николетта. Ну и дурака же ты свалял, Иван Павлович, зачемразоткровенничался с Коэном?