– Я бросилась в квартиру Этель Белан и разделась, затемвзяла ее плащ и отправилась назад в парк. Я попыталась устроить все такимобразом, словно в том месте, где убили Дуга, велась борьба, разбросала вещивокруг, потом спрятала плащ и пошла искать припаркованную машину. Я подошла кней, сигнализируя сидевшей внутри женщине. Я пыталась представить, что мненеловко подходить близко, потому что в машине находится мужчина. Я взывала опомощи… Вы знаете, что произошло. Женщина бросилась в погоню за мной с гаечнымключом, решив, что я пытаюсь совратить ее парня. Наверное, я кричала, когдаубегала от нее. Мне удалось скрыться. Тут я поняла, что все оказалось дажехуже, чем было. Я не могла позволить себе снова провернуть подобный трюк с ещеодной машиной, собрала вещи в кучу, затолкала их в еще одну нору, засыпалаземлей и…

– А сейчас они где? – перебил Мейсон.

– Насколько мне известно, все в той же норе.

– А дальше?

– Я достала плащ из того места, где его спрятала, надела иотправилась назад в квартиру Этель Белан, но… тут вмешалась судьба и все моиусилия пошли насмарку. Меня подобрала полиция, и я не представляла, что имсказать. Мне требовалось время, чтобы все обдумать. Мне приходилось бывать впеределках, и один раз я уже использовала трюк с потерей памяти, чтобывыкрутиться. Врач мне подыгрывал – он ко мне очень хорошо относился, – и мневсе сошло с рук. Я решила, что та потеря памяти будет прецедентом, все решат,что мне вообще подобное свойственно, и… И я притворилась, что ничего не помню.

– Элеонора, вы в самом деле надеетесь, что кто-то вамповерит? – спросил Мейсон.

Вначале она опустила глаза, но потом подняла их и покачалаголовой:

– Нет. Теперь нет.

– Если вы расскажете подобное из свидетельской ложи, тоокружной прокурор разорвет вас на части, покажет, что вы врали многократно впрошлом, ваша версия абсолютно неправдоподобна, и в результате вас обвинят впредумышленном убийстве первой степени.

– Насколько я понимаю, вопрос в том, чтобы разбить версиюЭтель Белан о том, что она видела у меня драгоценные камни, – заявила Элеонора,не отводя взгляда. – Если они у меня были, то люди подумают, что я забрала их уСьюзен Грейнджер, пока она находилась в Лас-Вегасе. Что я попыталась скрыть ихот Дуга, мы поссорились, и я его убила.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Во время перекрестногодопроса или в какой-то другой стадии судебного процесса должно всплыть, какДуглас Хепнер зарабатывал себе на жизнь. Пока окружной прокурор старался этоскрыть. Не исключено, что, если я вызову вас в свидетельскую ложу, он спроситпро это. Если я приступлю к представлению доказательств, он тоже, наверное,ввернет это каким-то образом.

– А если вы не станете представлять никаких доказательств,то он это не упомянет?

– Тогда ему и не потребуется.

– Я открыла вам всю правду, мистер Мейсон. Больше я ничегосделать не в состоянии.

– Это ваш последний шанс, – напомнил Мейсон.

– Я сказала все, что мне известно.

Мейсон встал со стула.

– Пойдем, Делла, – обратился он к секретарше.

Выйдя из комнаты для свидетелей, Мейсон кивнулнадзирательнице:

– Я закончил разговор с подзащитной.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк обедали в уютномресторанчике, расположенном неподалеку от Дворца правосудия, где они обычнозанимали какой-нибудь отдельный кабинет и совещались во время дневногоперерыва, если слушалось дело, в котором участвовал Мейсон.

– Что ты намерен предпринять? – поинтересовался Пол Дрейк.

– Понятия не имею, – признался Мейсон. – Но что-тонеобходимо придумать, причем не откладывая в долгий ящик. Если все останетсятак, как есть, то у нас нет ни одного шанса.

К их столику подошел официант со счетом и спросил:

– Все в порядке?

– Спасибо. Все отлично.

– Сейчас по тебе не скажешь, что ты готовишься к смертельныйсхватке с Гамильтоном Бергером, который точит зубы, чтобы перегрызть тебегорло, – заметил Дрейк.

– И аппетит у тебя не испортился, – добавила Делла Стрит.

– Я не могу допустить, чтобы страдал аппетит. Пища – этоэнергия. Я не съел ничего тяжелого, но заказал калорийные блюда, чтобывыдержать предстоящий бой. Ну и денек выдался!

– Разве ты не можешь вызвать Элеонору в свидетельскую ложу ипозволить ей рассказать свою версию независимо от того, что она звучитнеправдоподобно? – обратился к адвокату Пол Дрейк.

Мейсон покачал головой.

– Тогда запутай всех так, чтобы никто не мог разобраться,где белое, где черное. Представь Сьюзен Грейнджер отрицательным, зловещимперсонажем, контрабандисткой, поставляющей драгоценные камни в страну в тюбикахс краской. Элеонора украла у нее драгоценности. Сьюзен была готова на все,чтобы их вернуть. Элеонора передала их Дугласу Хепнеру. Вот тебе мотив ивозможность. Черт побери, Перри, устрой этой Сьюзен веселенькую жизнь во времяперекрестного допроса, заставь повертеться как на горячей сковородке, пустьпопотеет, расспроси про великую любовь к искусству, намекни, что онаконтрабандистка со стажем. Поинтересуйся, почему она не сообщила в полицию овандализме, который привел ее в такое возмущение.

Мейсон снова покачал головой.

– Почему нет, Перри?

– Потому что это не так.

– Не будь наивным. Большинство адвокатов по уголовным деламне обращают особого внимания на правду. Если в результате раскрытия правдивойинформации клиент попадает в неприятную ситуацию, то следует переходить кдругим методам.

– Я боюсь всего, что не является правдой, – ответил Мейсон.– Моя клиентка представила мне версию, которой практически невозможно поверить,но это ее версия. Если я, как ее адвокат, буду придерживаться этой версии, я,по крайней мере, останусь верным моим принципам. Не исключено, что я думаю, чтоэто ложь, но я не знаю, что это ложь. Если же я сам составлю какую-нибудьверсию, я буду точно знать, что это ложь, а я боюсь всего фальшивого. Адвокатувсегда следует искать правду.

– Но рассказ твоей клиентки просто не может быть правдой! –воскликнул Дрейк.

– Тогда моя задача найти правду.

– Причина, по которой она лжет, заключается в том, что твояклиентка просто боится посмотреть правде в глаза.

– Ты имеешь в виду, что Элеонора убила Хепнера?

– Не исключено. Или ее в капкан загнала целая цепьобстоятельств.