— А я думала, он инженер какой‑нибудь, —потерянно сказала Майя.

— С такой‑то выправкой? И с этим идиотскимуважением к дамам? Да вы, девушка, слепая.

— А откуда вы всю эту историю знаете? Это же военныесекреты?

— Громкое было дело, в газеты попало, — короткопояснил старший лейтенант.

Майя надолго замолчала, переваривая информацию. Стас былрад, что она перестала лезть к нему с призывами выполнить гражданский долг инемедленно пойти туда — не знаю куда, признаться в том — не знаю в чем.

Они вышли из автобуса, проехали несколько остановок наметро, а Майя все еще приходила в себя.

— Только не вываливайте на него свое восхищение, —посоветовал Стас. — Судя по всему, отставному полковнику не хочется, чтобывы относились к нему с душевным трепетом. И не вздумайте меня сдать — плохобудет.

— Скажите, Стас, а босс сначала заболел, а потом ушел вотставку, или наоборот? Сначала ушел, а потом заболел?

— Не стоит перебарщивать с вопросами, — нахмурилсяПоловцев. — Больше меня не спрашивайте, ничего рассказывать не буду. И вотеще что. Не вздумайте кому‑нибудь ляпнуть, что явились к Потапову в тотмомент, когда он еще болтался в петле. И что я тоже там был.

— А Сильвестру? — испугалась Майя. — Нет,Стас, это вы не можете мне запретить. Иначе все теряет смысл.

— Ну хорошо. Черт с ним, с Сильвестром, ему расскажите.

Они вышли на знакомую улицу, где фонари светили так тускло истояли так далеко один от другого, словно их зажигали для красоты, а не длядела.

— Как порядочный человек я просто вынужден проводитьвас до подъезда, — заявил Стас и неожиданно длинно зевнул.

— Лучше до квартиры.

— Не думаю, что вашему боссу понравится такой исходоперации. Или инфлюэнца не позволит ему подняться с постели и начистить мнелицо?

— С чего бы ему чистить? — удивилась Майя. —А‑а‑а… Вы полагаете, что у нас с ним роман? — Она рассмеяласьи махнула ручкой. — Так это неправда.

Боюсь, вы меня неправильно поняли, — лениво заметилСтас. — Я вовсе не пытался узнать, свободно ли ваше сердце. Просто я нелюблю драться с людьми, которые чуть что покрываются сыпью.

Он все‑таки вошел с ней в подъезди, вызвав лифт,провел рукой по щеке:

— Из‑за вас я опять не побрился. Я всегда бреюсьс вечера, а сейчас уже середина ночи. Если заведусь, не успею выспаться.

— Как вы можете говорить о бритье, когда мы сталисвидетелями… такого кошмара?

— Деточка, я с этим живу. У меня что ни день — новый кошмар.Если всякий раз не бриться, станешь похож на старика Хоттабыча.

Они поднялись на шестой этаж, вышли из лифта, и Майятоварищеским тоном сказала:

— Ну, что ж, старший лейтенант…

Она хотела добавить что‑нибудь прочувствованное, но онне стал слушать и побежал вниз по лестнице, бросив через плечо:

— С поцелуем вам сегодня не повезло — я забыл домаосвежающие пастилки.

— Зачем убили Потапова? — спрашивал сам себяСильвестр, расхаживая по кабинету в пижаме, отделанной атласным кантом.

В этой пижаме у него был барский вид, он не любил ее иносил, только когда болел.

— И главное — кто убил? — подхватила Майя,устроившаяся в кресле с кружкой кофе.

— Если поймем — зачем, узнаем — кто.

Сильвестр все еще был слаб, заметно похудел, но уже рвался вбой. Майе с трудом удавалось сдерживать его энтузиазм: еще вчера он хотелотправиться на квартиру Фофанова, чтобы провести там тщательный осмотр.

— Помнишь, я сказал тебе в самом начале, что когда мынашли труп, я заметил кое‑что странное? — напомнил он.

— Кажется, да. Что‑то такое вы упоминали…

— Я имел в виду очки.

Бессонов упал на диван и, положив ногу на ногу, с победнымвидом посмотрел на свою помощницу.

— А что очки? — осторожно спросила она.

— На Фофанове были очки, — объяснилСильвестр. — Жуткие такие очки. Можно даже сказать — Уродские. Я успелзаметить, что стекла у них простые. Никаких диоптрий. Разве это не странно?

— Некоторые носят простые очки, — возразила Майя.

Босс мгновенно взвился с места и наставил на нееуказательный палец:

— Заметь, носят для красоты! Заказывают узкую оправу…Надень на любого дворового кота очки в узкой оправе, и он будет выглядетьстильной породистой скотиной. Сейчас ведь это модно, верно?

— Прошлым летом было модно, — возразила Майя.

— Не важно, не важно, — отмахнулся Сильвестр. —Я только хочу сказать, что человек, который получает вменяемую зарплату, а несидит на пособии по безработице, вряд ли станет насаживать на нос всякую дрянь,особенно если у него нормальное зрение.

Майя сделала большой глоток кофе и озадаченно протянула:

— Я об этом как‑то не думала…

— Никто об этом не думал. Даже его собственная невеста.Она полагала, что у Фофанова небольшой «минус», а то, какую оправу он себевыбрал, считала его личным делом.

— Она права! — пожала плечами Майя. — Нельзяпоказывать любимому, что тебе в нем что‑то не нравится.

Как ты думаешь, почему молодой красивый мужчина сознательнопортил свою внешность? Надо учесть, что Тоню он заполучил не просто так, у негобыли соперники. Во‑первых, бывший муж Потапов, по‑прежнему вхожий вдом и пользующийся откровенным расположением Леонида Николаевича, во‑вторых,переводчик Костя Чихачев, который всерьез пытался отбить у него Тоню.

— Но не преуспел.

— Его звезда еще не взошла, — усмехнулсяСильвестр. — Но не в этом сейчас дело. Мне просто не терпится осмотретьквартиру Фофанова. Я уверен, что там мы найдем что‑нибудь важное. Какую‑нибудьзацепку, которая позволит посмотреть надело под другим углом. С этим Фофановымчто‑то не так. Он вполне может быть связан с прошлым Тониной семьи. Оченьуж подозрительно, что он завещал ей квартиру, еще не женившись.

— А что? Родственников у него нет…

— Нужно попробовать найти хоть какие‑то сведенияо смерти Тониных родителей. Возможно, что‑то попало в прессу. Балерина идипломат — заметные личности. Да и в том подмосковном поселке, где они жили,наверняка кто‑то помнит об этой аварии. Не все же они там умерли отстарости.

— Честно говоря, я боюсь этого банановогоубийцу, — неожиданно для себя призналась Майя. Она не хотела говоритьСильвестру о своих опасениях, но раз уж пошел разговор начистоту… — Послетого как мы нашли Потапова, я даже спать толком перестала.