— Знаю, знаю, — отмахнулся Сильвестр. — Ярешил начать все сначала. Раньше я пытался идти по следу убийцы, хотел прижатьего уликами. А теперь попробую зайти с другой стороны. Займусь личностьюубитого.

— Про Фофанова мы мало знаем, — посетовалаМайя. — Даже Тоня, по‑моему, не может ответить на некоторые вопросы.Она, кстати, что‑то не очень убивается…

— Да и ребенку ясно, что к их помолвке дядя рукуприложил, — пожал плечами Сильвестр. — У Фофанова была своя тайна,помяни мое слово. Зачем человеку носить очки, которые его откровенно портят?Есть только одно объяснение — он хотел изменить внешность.

— Может, он был шпионом? И его прикончил агентиностранной разведки?

— Агенты тоже совершают промахи, — заметилСильвестр и прислушался: — Тебе не кажется, что в подъезде слишком шумно?Слышишь? Что‑то происходит на лестнице, точно.

Они вышли в коридор, на секунду замерли, потом уставилисьдруг на друга. Из‑за входной двери доносился топот, чьи‑то крики,плач и причитания. Все это сопровождалось бешеным лаем Джинервы, которыйраздавался то сверху, то снизу, из чего можно было заключить, что болонканосится по этажам.

— Вот еще нам не хватало, — пробормотала Майяиспуганно. — Нужно узнать, что там случилось.

Она глубоко вздохнула, открыла замки и вышла, оставив дверьприоткрытой. Сильвестр ждал, покусывая нижнюю губу и прохаживаясь взад и впередпо коридору. Прошло не больше минуты, и Майя влетела обратно. Глаза еевозбужденно блестели, на лбу выступил пот.

— Чепукин через дверь сообщил мне, что произошло ещеодно нападение на человека! — крикнула она. — Я не очень разобралась,кто на кого напал, потому что там страшная неразбериха. Уже и милиция приехала!Не закрывайте дверь, я сейчас вернусь, все вам расскажу.

Она побежала вниз по лестнице и сразу же наткнулась наАлевтину Витальевну, которая стояла возле мусоропровода, обмахиваясь газеткой.Выглядела она распаренной и несчастной.

— Джинерва сбежала, — с надрывом сообщила онаМайе, указывая глазами вверх, откуда доносилось бешеное собачье тявканье.

— Хотите, я за ней схожу?

— Лучше не надо, — шепотом ответилаАлевтина. — Там, на лестнице, лежит мужчина. Может быть, он мертвый. Япобоялась посмотреть. После того, как тут такое случилось…

Похолодев, Майя на цыпочках отправилась наверх, бросив черезплечо:

— Нет, я все‑таки посмотрю.

На самом деле мужчина не лежал, а сидел на ступеньках, сжавголову руками. Это был молодой, но довольно упитанный человек в костюме и пригалстуке. Он привлекал к себе внимание не только тем, что перегораживал проход.Еще он тихонько выл, как будто у него болел зуб. Наверное, Джинерве не нравилсяэтот вой, и она заливалась лаем где‑то наверху.

— С вами что‑то случилось? — спросила Майя,опасливо приблизившись.

Мужчина неожиданно вскинул голову, показав озлобленнуюфизиономию.

— Меня хотели убить! — крикнул он. — Япомощник депутата, пришел с информационными бюллетенями и получил в вашемподъезде не только удар по голове, но еще и словесные оскорбления. У вас тутвсе сумасшедшие, твердят про каких‑то маньяков с чулками.

— В какой квартире живет виновный, это я вам на разскажу, — ободрила его Майя, махнув рукой. — А по поводу маньяковобращайтесь на девятый этаж. Там в маленькой комнате прячется сумасшедшая тетяЖабина.

Она замолчала, потому что снизу поднималась целая толпанароду — поднялся такой шум, что хотелось заткнуть уши.

— У вас есть тут хоть один вменяемый свидетель? —громко спрашивал сердитый голос.

Как выяснилось через пару секунд, голос принадлежалмилиционеру. Он был в форме, то есть при исполнении служебных обязанностей. То,что в ходе выполнения этих обязанностей у него что‑то не заладилось, былоясно по его лицу — красному, надутому, с выпученными глазами. За милиционеромподнималась пара тяжело дышащих старушек, дворничиха с железным совком иместный сантехник, зашедший в их подъезд по большому одолжению. Еще нижеобнаружилась Анжелика Янова и взволнованная пара молодоженов со второго этажа.

— А это кто еще такие? — грозно спросилмилиционер, остановившись и уставившись куда‑то вверх.

Майя обернулась и увидела соседей из квартиры напротив,супругов Рудаковых. Они только что вернулись из Флориды и могли порадовать глазсочным загаром. Впрочем, сейчас им вряд ли стоило говорить комплименты. Лица уобоих были вытянуты, рты разинуты, глаза испуганы.

— Здрасьте, — на всякий случай пробормоталаМайя. — Как была погодка?

У вас тоже что‑то случилось? — спросилмилиционер, заметив неподдельное страдание на загорелых лицах.

— Они убежали, — ответила Рудакова груднымголосом. — Из‑за этой собаки.

Вытянув руку, она потрясла красным бантом, в которомзастряла кудрявая шерсть. С большой долей вероятности можно было сказать, чтобант выдран из Джинервы.

— Они убили мою собаку! — закричала снизу АлевтинаВитальевна.

— Как же, убьешь ее! — возмутился Рудаков, одетыйв шорты и гавайку. — Я бы убил, если бы поймал.

— Кто — они? — устало спросил милиционер.

— Маньяки, маньяки! — вставил свое слово помощи ик депутата. — Вот тут граждане говорят, что они убежали на девятый этаж.Фамилия их — Жабины.

— Кто такие Жабины? — гнул свое милиционер.

— Хулиганы!

— Это шофер и его сумасшедшая тетка, — возразилаодна из бабушек, успевшая восстановить дыхалку после марш‑броска нашестой этаж с «перекурами». — Жабинская тетка уже второй раз пытаетсявырваться из‑под домашнего ареста. Ее Янов только что поймал. Такая дракабыла на третьем!

— Замолчите все! — басом простоналаРудакова. — Какие Жабины, когда такое несчастье! Они сбежали, сбежали!

— Да кто сбежали? — хором спросили Майя идворничиха.

— Семь тысяч долларов! — воздела глаза к потолку.Рудакова. — Подумать только! Как мы их холили, ласкали и лелеяли! Мыуспели их полюбить!

— Я бы тоже полюбил семь тысяч долларов, —задумчиво сказал сантехник, вытирая лоб рукавом. — Какие у нас жильцызанятные, нет слов для описания.

Именно в этот момент раздался страшный рев, перешедший втонкий визг. Было ясно, что Джинерва с кем‑то сцепилась не на жизнь, а насмерть. Тотчас, рыча, кусаясь и роняя шерсть и слюну, мимо всей честнойкомпании сверху по лестнице скатился огромный шерстяной клубок серо‑белогоцвета о восьми лапах и двух хвостах. Помощник депутата вскочил, как ошпаренный,и прижался к стене, пропуская кучу‑малу, которая просвистела вниз, дополусмерти напугав бабушек. Дворничиха попыталась было ударить кучу‑малусовком, но успела только примериться, потому что Рудакова бросилась на нее всемтелом, примяв к стенке.