доводились до самоубийства. К концу 1950-х годов партия практически подавила частный сектор и захватила все основные промышленные и коммерческие активы.

Командная экономика Мао удваивалась как инструмент тоталитарного контроля. Государственные компании обеспечивали "железную рисовую чашу" для рабочих, которые пользовались постоянной занятостью в своих рабочих подразделениях - "данвэй" на китайском языке - и могли быть уволены только за уголовные или политические преступления, за которые полагалось тюремное заключение. Рабочие подразделения заботились о нуждах людей от колыбели до могилы, обычно обеспечивая своих сотрудников жильем, одеждой, едой, развлечениями и образованием для их детей. Жизнь рабочих вращалась вокруг их даньвэй, которые следили за каждым работником, вели досье о его семейном положении, социальном классе, образовании и политическом поведении, а также контролировали возможность путешествовать и даже жениться. Производительность труда часто страдала, поскольку фабрики часто были перегружены, а рабочие обычно довольствовались выполнением минимальных норм выработки, не заботясь о качестве и товарном виде производимой продукции.

Китай оказался на грани экономической катастрофы в 1958 году, когда Мао начал "Великий скачок вперед" - кампанию, целью которой был скачок страны к социалистической утопии, но в итоге она привела к одному из самых смертоносных голодов в истории. Убежденный в том, что мобилизация масс может ускорить развитие аграрного общества в современное индустриальное государство, Мао призвал своих соотечественников к созданию сельских фермерских и промышленных коллективов - известных как "народные коммуны" - и направил огромные ресурсы на достижение причудливых производственных целей. Эти изменения привели к смертельному циклу самообмана, когда чиновники, боясь быть вычищенными за противоречие Мао, сообщали о завышенных показателях сельскохозяйственного производства и создавали несуществующие излишки, забирая зерно из запасов, необходимых для питания сельского населения. Поставки продовольствия направлялись в города за счет сельской местности, где умирали десятки миллионов людей. Партия подтолкнула экономику к предварительному восстановлению в начале 1960-х годов, но Мао уничтожил эти достижения своей "культурной революцией".

Когда Мао умер в 1976 году, он оставил после себя обнищавшее население и экономику, разрушенную бесхозяйственностью и изоляцией от мировой торговли. Дэн Сяопин переориентировал партию с революции на модернизацию в рамках программы, которая стала известна как "реформа и открытость". Он отверг социалистические догмы, выступая за более практический подход к развитию, который допускал определенную степень капиталистического избытка и неравенства. Если плановая экономика Мао была заключена в лозунг "политика во главе", то методы Дэн ставили во главу угла "экономику", руководствуясь жестким прагматизмом. "Моя последовательная позиция заключается в том, чтобы позволить некоторым людям и некоторым регионам разбогатеть первыми", - сказал Дэн. «Некоторые регионы могут развиваться немного быстрее, а затем подтягивать за собой большинство. Это короткий путь к ускорению развития и достижению всеобщего процветания».

При Денге партия разрушила сельскохозяйственные коллективы и разрешила фермерам продавать излишки на открытых рынках. Китай создал "специальные экономические зоны" в прибрежных регионах, где местные власти могли экспериментировать с преференциальной политикой для развития торговли и привлечения иностранных инвестиций. Пекин сократил централизованное планирование, ослабив контроль над ценами и разрешив государственным предприятиям, или SOE, продавать товары по рыночным ценам после выполнения ими годовых показателей. Вновь появился частный бизнес, хотя предприниматели по-прежнему сталкивались с преследованиями и гонениями в условиях неясной правовой среды. Многие предприятия искали политического прикрытия, регистрируясь как "коллективы красных шапок", или государственные фирмы, находящиеся под контролем местных органов власти.

Реформы Денга оказались политически чреватыми. Коррупция и инфляция резко возросли в конце 1980-х годов, временами вызывая скачки цен и панические покупки в городах и даже провоцируя массовые демонстрации. Партийная борьба за масштабы и темпы перемен усилилась, особенно после протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, а падение "железного занавеса" дало консервативным старейшинам возможность вычищать либерально настроенных коллег и блокировать политику, которую они считали слишком капиталистической. Чтобы оживить свою реформаторскую программу, Дэн в начале 1992 года отправился в "южное турне", осматривая передовые линии экономической либерализации, включая города Шэньчжэнь, Чжухай и Шанхай, и восхваляя их прорыночную политику. Партийные консерваторы несколько недель подавляли освещение этого турне в государственных СМИ, прежде чем Цзян Цзэминь, бывший в то время генеральным секретарем, встал на сторону Дэнга. Позже в том же году Цзян объявил, что Китай стремится построить "социалистическую рыночную экономику", закрепив путь Дэнга в качестве официальной политики.

Иностранные инвестиции хлынули в страну, принося столь необходимые средства, технологии и опыт, которые превратили Китай в мастерскую мира. Общая стоимость экспорта выросла более чем в три раза, с примерно 85 миллиардов долларов в 1992 году до 266 миллиардов долларов в 2001 году, когда страна вступила во Всемирную торговую организацию. Пекин провел чистку государственного сектора по принципу "схватить большое, отпустить малое", сохраняя контроль над крупными государственными предприятиями и позволяя приватизировать, реструктурировать или закрыть более мелкие. Миллионы людей были уволены, и, по одним оценкам, занятость на государственных предприятиях упала с пика в 76 миллионов работников в 1992 году до 43 миллионов к 2005 году. Но бурно развивающийся частный сектор с лихвой компенсировал это, вызвав резкий рост занятости в городах и поглотив растущие в Китае легионы дешевой рабочей силы. К 2012 году на долю частных фирм приходилось около 70 процентов валового внутреннего продукта страны и более двух третей городской рабочей силы. Китай обогнал Великобританию, Францию, Германию и Японию и к 2010 году стал второй по величине экономикой мира, уступая только США. Уровень жизни резко вырос, ВВП на душу населения по покупательной способности увеличился более чем в два раза - с 4000 долларов в 2002 году до примерно 10 300 долларов в 2012 году, что позволило Народной Республике прочно войти в число стран со средним уровнем дохода.

Государственный сектор оставался ключевым активом партии. Администрация Ху Цзиньтао создала специализированное агентство - Комиссию по надзору и управлению государственными активами, или Sasac, для управления крупными SOE и превращения их в "национальных чемпионов", способных стимулировать развитие Китая как промышленной державы. SOE, контролируемые Sasac, продолжали получать преференции, избегали антимонопольного контроля за своими приобретениями и пользовались ограничениями, которые препятствовали конкурентам, пытающимся проникнуть в ключевые сектора. Пекин опробовал способы улучшения корпоративного управления в государственных компаниях, такие как введение внешних директоров и увязка оплаты труда руководителей с результатами работы. Четыре крупных государственных банка Китая стали публичными, что позволило наложить определенную рыночную дисциплину на их кредитные решения.

Какое-то время казалось, что эта стратегия работает. Китайские государственные джаггернауты получили международную известность, когда они начали разбрасываться своими деньгами. Более половины китайских компаний, входящих в список Fortune Global 500 за 2012 год, были ГП, контролируемые центральным правительством, включая