После этого Надежда позвонила в отдел кадров Росниипроекта инагло-официальным голосом представилась инспектором Сметаниной из Службызанятости.

— Тут у меня проходит такой Бодров… Так каким месяцемон у вас уволен-то, мартом?

Слышно было, как на том конце линии шуршали листками.

— Ну да, — ответила инспектор отделакадров, — восемнадцатого марта девяносто девятого года.

— Номер приказа? — уточнила Надежда.

Ей сообщили номер приказа, а потом спохватились:

— Так мы же на ваш запрос еще когда ответ послали. И втрудовой книжке у него все есть.

— Он ее в лужу уронил! — ляпнула Надежда иотключилась.

Она посидела немного, откашлялась и набрала домашний номерАлексея.

— Хм, добрый день, — в голосе у нее был сплошнойофициальный холод, — могу я попросить Бодрова, — она намеренносделала паузу, как будто уточняет имя, — Алексея Константиновича?

— Он тут не проживает! — рявкнул в трубкусварливый женский голос.

— А где он на данный момент проживает? — В голосеНадежды холод стал просто фантастическим.

— Понятия не имею!

— Ах, во-от ка-ак, — зловеще протянулаНадежда. — Но ведь он прописан по этому адресу?

— Прописан здесь, но давно не живет, — неохотноподтвердили на том конце линии.

— А вы ему кто будете? — сурово спросилаНадежда. — Жена или соседка?

— А вам какое дело? — немедленно огрызнулись натом конце провода. — Никакая не соседка, а теща!

«Кошмар какой!» — подумала Надежда, а вслух сказалавкрадчиво:

— Я к тому, что вы, может, не в курсе…

— Я очень даже в курсе! — перебили ее. — Нетего по этому адресу, и всякие еще тут будут звонить, расспрашивать.

— Я вам не всякая, а инспектор отдела кадровРосниипроекта! — заорала Надежда. — Он у меня в приказе нерасписался, имущество казенное за ним числится. У меня из-за него в бумагахнепорядок!

Услышав, что звонят по официальному делу, старуха на томконце линии дала задний ход. Но в силу своего характера, как поняла Надежда,она не могла признать поражение, поэтому только хрюкнула что-то неразборчивое.

— Я звоню по адресу, где он прописан, — продолжалаНадежда, — а вы говорите, что он тут не живет. А где живет? Если онвыписался, то в ЖЭКе должны знать, куда.

— Анна! — крикнула старуха. — Тебяспрашивают.

У женщины голос был помоложе, но такой же противный, и навсе вопросы она тоже нервно отвечала, что ничего не знает.

— Он уволился от нас восемнадцатого марта и больше непришел в институт. Когда вы его видели в последний раз? — прокурорскимголосом спросила Надежда.

— Т-тогда же, — заикаясь, проблеяла жена Алексея.

— Что же это, милая, у вас муж пять месяцев как пропал,а вам и горя мало? — не стерпела Надежда. — Вы хоть отдаленно имеетепредставление, где он может находиться?

— Что вам от меня надо?! — взвизгнули на том концелинии. — Мы разошлись!

— Официально? — уточнила Надежда, опять-такипрокурорским тоном.

— Нет. — Ответ был еле слышен.

— Что ж, если вы не можете сообщить нам ничегоконкретного, придется посылать запрос в милицию. Так что ждите, скоро к вампридут, расспрашивать о муже будут, — злорадно сказала Надежда иотключилась, кипя от злости.

Подумать только, муж отсутствует пять месяцев, а им и горямало!

Алексей появился в деревне в апреле.

А уволился из Росниипроекта в марте. Где он был месяц? Вбольнице, вспомнила Надежда.

Его соседка Анна Ивановна рассказывала, что он приехал вдеревню из больницы. И похоже, что все так и было, потому что очень был худой иослабленный. Пока все сходится, но дальше не вяжется с его поведением. Ну убейБог, не укладывается у Надежды в голове, чтобы бедняга, затюканный тещей иуволенный с работы, был профессиональным бойцом! А может, это, как выражалисьраньше в шпионских фильмах, — легенда? Но тогда домашние ведут себястранно, уж их-то должны были в первую очередь проинструктировать, как отвечатьпо телефону. Ладно, сказала себе Надежда, тут пока вопрос не ясен, но современем она в нем обязательно разберется,* * *

— Ну вот, — Надежда протянула Ленемобильник, — позвоните мужу, скажите, что вам чудом удалось освободиться.Чтобы он один подъезжал сегодня вечером к сто тридцать седьмому километру нашоссе, я вас туда провожу.

А дальше уж сами с ним решайте, как быть.

Что-то мне подсказывает, что он не захочет в милициюобращаться и шум поднимать, тем более что вы живы и здоровы. Ну что жевы? — удивилась Надежда, заметив Ленину нерешительность.

— Муж сейчас в Москве, а если вернулся, то на работе.Там могут прослушивать и квартиру тоже. Я позвоню маме.

— У вас мама здесь? — удивилась Надежда. —Давно она тут живет?

— Всю жизнь…

— И вы тут родились?

— Конечно. — Лена ответила очень уверенно, потомучто все было правдой.

— В какой части города она живет? Я к тому, что если всеверной, то мобильник может не сработать, далеко очень.

— Она живет в центре, улица Разъезжая…

— У Пяти углов? — обрадовалась Надежда. — Уменя там приятельница по соседству, на Расстанной, это ведь рядом.

— Ну да…

Надежда низко наклонила голову, чтобы скрыть заблестевшиеглаза.

— Звоните, но уж извините. Я буду присутствовать приразговоре.

— Алло-о! — пропела трубка глубоким контральто.

— Мама, это я, Лена. — Лена помолчала немного,давая матери разобраться в ситуации. — Ты слушаешь?

— Вам кого? — недоуменно спросили на том концелинии.

— Это я, Лена.

— Простите, вы ошиблись номером, — твердо ответиламать и повесила трубку.

— Что такое? — Лена нетерпеливо набрала номерснова, моля Бога, чтобы мать не устраивала своих штучек. Сейчас не время.

— Мама, не вешай трубку. Слушай меня внимательно: найдиОльгу, я перезвоню тебе через час. Мне нужно, чтобы она срочно за мнойприехала.

— Девушка, я вам повторяю, что вы не тудазвоните, — терпеливо-скучающе ответили на том конце линии. — Здесьнет никакой Ольги, и я вам не мама.

— Подожди, подожди! — закричала Лена в полномотчаянии. — Меня же похитили из-за нее!

Скажи, — внезапно ее озарило, — скажи, мама, тебенельзя говорить? Скажи только, да или нет.

Подай знак какой-нибудь. Не бросай меня, мама!