– Проси.

В ответ я только сильнее сомкнула челюсти, пропарывая ему руку до крови, рот наполнился теплым металлом, меня затошнило.

Ворон не стал повторять дважды и, натянув меня изо всех сил три-четыре раза, кончил. Потом похлопал меня по заднице, как хорошую кобылу и вышел, бросив напоследок только:

– У тебя там юбка немного помялась.

Я едва успела привести себя в порядок и умыться, как пришел Кай. Избегая его взгляда, я выдавила улыбку, и он сразу забеспокоился.

– Что-то не так? Что случилось?

– Я… Да. Нет. Ворон.

Я была готова ему открыться, рассказать правду – и будь, что будет – но Кай заполнил паузу первым, заговорил – и момент был упущен.

– Не обращай внимания на Ворона, Шелли. Он злится, что ушел на второй план и в отместку задирает тебя.

"И еще как дерет"

Но вслух другое сказала другое:

– У него правда такой исключительный нюх?

Кай серьезно кивнул.

– Правда. Он может разложить любого на запахи, как парфюмер – композицию. И при необходимости будет идти по следу, как ищейка и догонит. Я наблюдал за этим несколько раз – поверь, зрелище не для слабонервных.

Я нервно рассмеялась:

– То есть, если я решу от тебя сбежать, ты просто пустишь в погоню Ворона? У меня нет никаких шансов.

– Никаких. – Кай улыбался губами, но не глазами. – Я надеюсь, тебе никогда не придется спасаться от Ворона, но если вдруг, то помни – убегай по воде.

Валет пик

Никогда еще победа не была такой горькой. Он хотел выплюнуть ее Каю еще в самый первый раз, рассказать в подробностях, как стонала под ним его шлюха Гатинэ, как ворочала задницей, пристраиваясь поудобнее.

Но почему-то не рассказал.

Ощущая на костяшках вкус ее зубов, он то и дело вспоминал, как страстно она сопротивлялась и как сладко сдалась.

Его давно никто не ненавидел, и он успел забыть, что настоящий враг дает больше, чем плохой друг.

Но теперь он вспомнил.

Много лет прошло с тех пор как он чувствовал, что живет, а не просто наблюдает жизнь.

Он пришел к ней второй раз просто чтобы доказать себе, что первый был случайностью, что ему понравилось исключительно от новизны, что она самая обычная девка с самой обычной дыркой. Но когда она выставила в его сторону тот нож – держа его действительно умело, Ворон признал это – он впервые захотел ее не только потому, что хотел Кая, но саму по себе.

И сейчас он изумленно признавался себе, что хочет ее еще раз.

С Шеленой ему не нужно было притворяться. Она видела насквозь его черное, высохшее сердце, никогда в ее отвращении не было лживого притворства, ни разу она не посмотрела на него добрее, чем на кусок дерьма, прилипшего к подошве. И все равно текла от его прикосновений.

Отбрасывая прочь все те искусственные, никогда не требующиеся мужчинам примочки в виде ласк, нежностей и поцелуев, так ожидаемых дамами и которые необходимо выполнять, поддерживая репутацию искусного любовника, с ней он мог быть тем, кем был: диким Вороном, опасным хищником, убийцей и насильником.

Ирония была в том, что последний раз он испытывал такое только с Каем и, после недолгого размышления Габирэль склонился к выводу, что такая месть гораздо изящнее той, что он задумал изначально.

Трахать девчонку, которую трахает он, слизывать его пот, запах, вкус с ее сосков, вагины, наполнять ее собой, чтобы Кай, целуя ее, на самом деле ласкал его…

Это было прекрасно.

– Я знаю, про что будет следующая книга.

Хавьер читал, сидя на диване. Я села рядом, потом, подумав, легла, положив голову ему на колени. Он начал перебирать мне волосы, и я закрыла глаза, наслаждаясь.

– Правда? – даже не видя его лица было слышно, что он улыбается.

– Правда.

– И она будет про…

– Про меня. Нас. Как мы встретились, расстались, не зная, что уже нашли того, кто нам нужен, наконец-то познакомились, жили долго и счастливо, родили детей, развелись и снова влюбились.

– Я бы почитал.

– Но это не все.

– Знаю.

– Я напишу про Лукаса.

– Правильно. И про Майка напишешь?

– И про Майка.

– Я не обижусь, если ты про него не будешь писать.

– Я напишу.

– Так уж и быть. Но не смей выставлять его хорошим парнем.

– Не буду.

– Герой должен быть только один.

– Несомненно.

– Вот и славно. А что с нашими ребятами? У них же все будет хорошо?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Они сами принимают решения, я все лишь записываю.

– Так-то оно так, но я волнуюсь за счастливый финал. Твоя героиня совершает глупость за глупостью.

– Все мы совершаем глупости, и они заводят нас в места, из которых трудно вернуться обратно.

– Это всего лишь сказка, Ева.

– Я всегда больше любила те сказки, которые похожи на жизнь.

Хавьер пропустил завиток волос сквозь пальцы, а я, поднявшись и сев так, чтобы было удобно вскочить, добавила:

– Но я не поняла, кого ты имел ввиду, когда говорил про главного героя моего романа…

Лицо Хавьера исказилось от смеха.

– Ах, не поняла она… Ну, perrita, берегись.

И я побежала, и он побежал за мной.

Дама червей

Страшно осознавать, как быстро все стало привычным.

Ворон приходил, когда хотел, брал меня, как хотел и исчезал, оставляя растерзанными душу и тело.

Не хочу оправдывать себя и притворяться невинной жертвой: одно слово Ястребу, и я была бы свободна в следующее же мгновение. Но я молчала. Ненавидя себя и его, в действительности ждала его прихода, страшилась и предвкушала этот момент.

Он поднимал все черное в моем сердце наружу, показал, как сладостна может быть слабость.

В физической невозможности сопротивляться ему таилась истинная свобода: он делал со мной ужасные, постыдные вещи и я всегда оправдывала себя тем, что никак не могла ему помешать, в действительности получая от этого насилия удовольствие.

Он никогда не спрашивал моего согласия. Его не волновало, страшно ли мне, хочу ли я так, удобно мне или больно. И это раскрепощало. Зная, что ему плевать, гораздо проще было потеряться в океане чувств, чем когда я была с Ястребом, который всегда заботился обо мне. Я знала, что предаю Кая, что когда он узнает – а у меня не было сомнений в том, что он узнает, то никогда не простит меня, а может, даже убьет.