Несмотря на то, что о встрече было договорено, меня некотороевремя рассматривали через камеры видеодомофона, я терпеливо дождался щелчка,дверь приоткрылась. Я вошел, прекрасно понимая, что сотрудники службы моейохраны уже в доме, один наверняка стоит возле консьержки, кто-то дежурит на томэтаже, где я выйду, да и лифт ходит сейчас под надзором.

Однако в кабинку лифта я вошел один, а когда лифт поднялсяна нужный этаж, я вышел на совершенно пустую площадку. Это, конечно, неозначает, что на лестнице черного хода, вон дверь, пусто. Четыре двери, надкаждой крохотная телекамера, я подошел к той, где номер двести семьдесят пять,нажал кнопку звонка. Через минуту послышались шаги, дверь отворилась.

Немолодой человек, лет за пятьдесят, сдержанно поклонился:

– Я племянник Сергея Владимировича. Помогаю с монографией.Позвольте, я вас проведу…

– Да, сделайте любезность.

Прихожая огромная, в старом стиле, добротная, отделана совкусом. Племянник провел меня в кабинет, поклонился и сказал извиняющимсятоном:

– Я оставлю вас, простите…

Бронник поднялся из-за стола навстречу, крупный, с фигуройкавалергарда, седой, даже брови седые, а это признак очень преклонноговозраста, но сухощавый и подтянутый, как Багратион или Барклай де Толли. Онразглядывал меня с холодноватой учтивостью, даже не предложил сразу сесть и,только когда я сам посмотрел на кресло с этой стороны стола, сделал вид, чтоспохватился:

– Садитесь, пожалуйста!.. Простите, что я не откликнулся наваше любезное приглашение посетить вас в Кремле. Знаете ли, много дел,настоящих дел.

Я осторожно опустился в кресло, не глубоко, это по-барски, ине на краешек, это поза подчинения, почти лакея, посмотрел так жехолодновато-учтиво, ответил в тон:

– Говорят, что если гора не идет к Магомету, то и фиг с нею.Но я предпочитаю классический вариант, потому сам пришел. И все еще надеюсьуговорить вас принять пост директора Центра стратегических исследований.

Ни одна жилка не дрогнула на сухощавом лице этогоаристократа. Из глубины своего кресла, а он сел основательно, рассматривал меняспокойно, вежливо, голос его прозвучал со всевозможной учтивостью:

– Бравлин, простите, я не перепутал ваше имя?.. а зачем этомне?..

– Вы противоречите своим же установкам, – сказаля. – Я говорю о максимальной пользе. Да, ваша монография обогатит…десять-двадцать ученых. Да, ее прочтут несколько сот специалистов, даже паратысяч просто любителей сплетен. Но на посту, который я вам предлагаю, высможете оказывать влияние на судьбы сотен миллионов… даже миллиардов!

Ни тени улыбки не мелькнуло на его строгом лице. Брови недрогнули, глаза смотрят все так же холодновато, но у меня появилось ощущение,что где-то в глубине своего ледника он сдержанно улыбнулся.

– Вы уверены…

– Сможете!

– Нет, я о другом. Вы уверены, что сможете продержаться насвоем посту хотя бы месяц?

Я покачал головой:

– Если честно, не уверен. Я сам поражен, что мы победили навыборах. Я к этому был не готов. Но раз уж так получилось, если судьба далашанс, пусть слабенький, то не стыдно ли упустить?

Наши взгляды встретились, несколько долгих мгновений ломалидруг друга, наконец он проговорил:

– Мне, признаться, не совсем ясна позиция новогоправительства.

– По какому вопросу? – спросил я.

– По основополагающим, – ответил он. – Насколькосоответствуют истине те предвыборные лозунги, на которых вы пришли к власти?

– Будете смеяться, – сказал я холодно, – но яготов положить жизнь, чтобы не отступить от них ни на шаг.

– Я не буду смеяться, – произнес он суховато. – Аваши сподвижники?

– Такие же сумасшедшие.

Глаза его оставались стальными, серыми. У Седых, егоровесника, точно такие же серые, но всяк их назовет водянистыми, выцветающимиот старости, а у этого именно под цвет стального клинка. И выправка, как онтолько не забывает держать спину прямо, неужели гравитация не гнет, как меня,как других?..

– Значит, – проговорил он в задумчивости, – ужеприпекло и таких, как вы.

– А какие мы?

Он смерил меня холодноватым взглядом:

– Красивые, молодые, благополучные. С хорошо работающимжелудком, здоровым половым аппаратом, кишечником. А женщины ныне доступные…

– Да все доступное, – ответил я легко, – не толькоженщины. Но ведь не нами сказано: «пока сердца для чести живы…», так чтодавайте поработаем на вид, а не только на отдельных особей. Вы нам нужны.Хотите обдумать мое предложение?

Он покачал головой:

– Нет. Человечество и так уже зависло на одной руке надпропастью. А руки дряблые. Располагайте мною.

Я поднялся, в коленках хрустнуло, Бронник тоже поднялся. Ясказал решительно:

– Вы можете прибыть в любой день и час. Можете отправитьсясо мной прямо сейчас. Если, конечно, не забоитесь.

Он вскинул брови:

– Забоюсь?

– Да?

– Простите, чего?

– Покушение на президентов – постоянная угроза. Рискуют ите, кто находится близко.

Он улыбнулся:

– Это звучит, как вызов моей отваге. В таком случае, если ввашей машине найдется место…

Коваль с двумя из охраны ждали на площадке, я видел, как егогубы постоянно шевелятся, а работники службы охраны посматривают вниз из окон.Я увидел на лице Коваля тень облегчения, похоже, удивился и обрадовался, что мытак быстро.

– Бронник Сергей Владимирович, – представил яего. – Директор Центра стратегических исследований. Имеет доступ ко мне влюбое время.

Коваль кивнул, острые глаза бросили на Бронника цепкийвзгляд.

– Наверное, тогда «…исследований и воздействий»? Я – Коваль,начальник охраны.

Мы подошли к лифту, я сказал Ковалю благожелательно:

– Приятно видеть мудрого человека на посту охранника. Никтоеще не знает, но Центр стратегических исследований будет играть намного болеезаметную роль, чем раньше.

Коваль скупо улыбнулся, но я видел, что он польщен до мозгакостей. Бронник на улице с интересом посмотрел на черную машину:

– На этой? С виду совсем… ну, обычная. Только подлиннее.

– Да она и есть обычная, – ответил я равнодушно. –Я разницы не вижу. Правда, бензин жрет, как танк. Наверное, и весит столько же.Говорят, противотанковой ракетой не подбить…

– А крылатой?