Они опосредованно подействовали на культуру в более широком смысле, например, в Америке кондиционеры впервые стали появляться в кинотеатрах, и в том числе поэтому популярность походов в кино как вида досуга выросла во времена Великой депрессии, культурное влияние золотого века кино и киноиндустрии стало очевидным, что и дало нам основания считать кино главным развлечением XX века. И вот что я хочу сказать: Томас Миджли придумал Лос-Анджелес, не мыслимый без машин и кондиционеров… и кино. Так что в следующий раз, когда окажетесь в кинотеатре, где будете смотреть бестолковый голливудский фильм о полицейском, который играет не по правилам, пытаясь совладать с зашкаливающим уровнем преступности, вспомните, что вообще все, что вы видите, слышите и ощущаете, может быть следствием того факта, что Томас Миджли-младший предполагал, что полученные им химические вещества безопасны и что с одного галлона он получит на три цента больше.

• Джесс Уильям Лазир, американский врач, с точностью доказал, что переносчиком желтой лихорадки являются москиты. Он позволил одному из москитов-переносчиков укусить себя. Он умер, а его теория оказалась верной.

• Франц Рейхельт – австрийско-французский портной. В 1912 году он решил протестировать новый парашютный костюм собственной изощренной конструкции и, надев его, прыгнул с Эйфелевой башни (хотя первоначально собирался использовать куклу). Разбился в лепешку.

• Даниэль Алсидес Каррион Гарсия – перуанский студент-медик, которому суждено было исследовать болезнь Карриона. Разумеется, тогда ее еще не назвали болезнью Карриона. Ее назвали так после того, как он привил себе возбудителя, взяв кровь из бородавки на теле больного… и умер.

• Эдвин Катски в 1936 году хотел выяснить, почему кокаин – его тогда использовали в качестве обезболивающего – имеет отрицательные побочные эффекты. Он ввел себе слоновью дозу и провел ночь у себя в кабинете, покрывая его стены медицинскими наблюдениями, записанными чрезвычайно неразборчивым почерком. А затем умер.

• Карл Вильгельм Шееле – гениальный шведский химик, открывший множество элементов, включая кислород, барий и хлор. У него была привычка пробовать на вкус свои открытия, и в 1786 году он умер, близко соприкоснувшись в том числе со свинцом, плавиковой кислотой и мышьяком.

• Клемент Валландигэм – адвокат, придумавший криминалистику в ее зачаточном виде. Защищая человека, обвиненного в убийстве, он доказал, что предположительная жертва застрелила себя сама случайно… случайно застрелив себя самого. Он умер, но его подопечный был оправдан.

* * *

СКАЖЕМ ЧЕСТНО, современный мир – странное место. Мы живем в то время, когда в технологической и социальной сферах все меняется так быстро, что начинает мутить. В нашем образе жизни все может перевернуться с ног на голову на памяти одного поколения, или за одно только десятилетие, или даже всего за год. Кажется, что постоянно происходит что-то новое. И все же в то же самое время сложно избавиться от ощущения, что мы все чаще платим за ошибки нашего прошлого. Удивительным образом нам удается не замечать, что мы готовимся совершить их вновь. Как не один раз упоминалось на всем протяжении первой главы, мы никогда не обладали гениальной способностью предсказывать будущее и планировать его, и набирающие в последние два века скорость перемены не сильно помогают нам в этом. Мы постоянно находимся в окружении новых, блестящих вещей и событий, и потому все знакомые нам эвристические правила летят к чертям. Когда на нас обрушивается поток информации, мы – и это неудивительно – не способны ее обработать и оттого беспомощно подбираем те ее крупицы, что стыкуются с нашими предрассудками. Как хотя бы кто-то из нас может судить о том, стал ли он жертвой эффекта Даннинга – Крюгера, если мы обречены постоянно учиться новому? Мы живем в век, когда что-то без конца случается в первый раз, и мы или не замечаем этого, или игнорируем тех, кто обратил на это внимание. Увы, не все новое хорошо. Спросите об этом Мэри Уорд.

Мэри Уорд была пионером во многих областях. Она родилась в аристократической семье в ирландском графстве Оффали в 1827 году, и это была непростая семья: с малых лет она была окружена учеными – наукой занимались и ее родственники, и посетители, которых они принимали. Ей повезло: родители могли не только подпитывать ее интерес к науке, но и оплатить все связанные с ним расходы. Заметив интерес маленькой дочери к природе, родители подарили ей микроскоп, самый лучший из имевшихся в стране в то время. Это был замечательный подарок, поскольку с его помощью удалось выяснить, что Мэри могла зарисовывать образцы, увиденные через окуляр. (Подростком она также набросала конструкцию Левиафана из Парсонстауна, 72-дюймового рефлектора, построенного ее кузеном Уильямом Парсонсом, бывшим президентом Королевского общества; до 1917 года он считался самым большим телескопом в мире.)

Повзрослев, Мэри вступила в переписку со многими учеными, и некоторые из них заказали у нее иллюстрации для своих книг, оценив ее художественный талант. Затем в 1857 году, разочаровавшись в качестве доступных книг по микроскопии, она решила отпечатать книгу с собственными рисунками. Испугавшись (и не без причины), что ни один издатель не возьмется за это, потому что она женщина, она на свои средства опубликовала 250 экземпляров. Они разошлись, и это привлекло внимание издателя, который посчитал, что красота ее рисунков и качество ее текста, возможно, извиняли ее принадлежность к женскому полу и что ею можно было пренебречь. Книга была опубликована под заголовком «Мир чудес, раскрытый микроскопом» и стала книжной сенсацией. Ее допечатывали восемь раз за следующие 10 лет, и она стала первой книгой из той категории, которая сегодня зовется научно-популярной литературой.

И это был далеко не конец ее карьеры писателя научно-популярной литературы. Она написала еще две книги, включая книжку о телескопе, походящую на ту, что была издана ранее о микроскопии, и обе они выставлялись на выставке 1862 года в Хрустальном дворце. Она также проиллюстрировала множество других научных работ выдающихся ученых, публиковала научные статьи в нескольких журналах – среди них хорошо принятое исследование о камышовых жабах – стала одной из всего троих женщин, получавших рассылку Королевского астрономического общества (еще одной была королева Виктория). Однако она так и не получила научной степени, потому что женщинам это не позволялось. Кроме… Но все это преамбула. Хотя Мэри Уорд была талантливой женщиной, прожившей замечательную жизнь, мы помним ее сегодня не по этой причине. Но, может, и должны. Но нет. И все из-за происшествия, имевшего место в Парсонстауне 31 августа 1869 года. В тот день – ей тогда было 42 года – она со своим мужем, капитаном Генри Уордом, ехала в автомобиле на паровой тяге. Эта машина была самодельной – наша героиня всегда была окружена учеными, поэтому, разумеется, такой машина и была. Ее построили сыновья ее кузена Уильяма Парсонса. Вождение подобных автомобилей тогда было в новинку, они были лишь предвозвестниками нового века. Машины с паровым двигателем веком ранее изобрели во Франции, но должны были пройти годы, прежде чем появилось нечто, что мы сегодня могли бы опознать как машину. Что это были за устройства… Неуклюжие и несуразные штуковины, которые повсеместно подозревали в порче дорог. Но и они были настолько убедительны, что Великобритания несколькими годами ранее, в 1865 году, приняла закон, регулирующий их использование. И все же они были редкими, экспериментальными диковинами. Из многих миллиардов людей, что когда-либо жили на этой планете, лишь маленькая доля доли процента ездила в автомобиле, и Мэри Уорд принадлежала к их числу.