Дальше сыщик развил лихорадочную деятельность. В картотеке Филиппова данных на Рудайтиса не оказалось – их сожгли много лет назад. Но в Регистрационном бюро Департамента полиции Азвестопуло разыскал чудом сохранившийся формуляр. Из него удалось узнать приметы атамана. Рост два аршина десять и пять шестых вершка[71], волосы темно-русые, глаза серые, лицо чистое продолговатое, нос прямой, уши с сильно оттопыренным козелком. Особая примета – в челке слева клок седых волос.

– С клоком ерунда, – прокомментировал Сергей. – Столько лет прошло. Он сейчас, может, весь седой. А может, лысый.

– Запросто, – кивнул начальник. – Но хоть что-то. Надо распространить сведения среди негласной агентуры Филиппова. Вдруг есть кто-то похожий. А я своих орлов напрягу. Тебе же вот какое поручение: обойди торговых грекосов. Осторожно так расспроси: нет ли среди их знакомцев подходящего человека. Который торгует мануфактурой и, возможно, состоит пайщиком в Шлиссельбурге.

По заданию Лыкова Азвестопуло уже больше года выстраивал собственную агентурную сеть среди соотечественников. Греки составляли в Петербурге весьма небольшую диаспору. Столица многонациональна, что бросается в глаза, если бродить по ее улицам. И тут имеются свои тенденции. Например, сорок лет назад самыми многочисленными среди иностранцев были немцы – сорок шесть тысяч человек. Целый армейский корпус! Дальше шли финны со шведами, затем поляки, евреи и эстонцы. К 1912 году германцы сдали позиции белорусам и полякам, опустившись на третье место. Вот-вот их сдвинут еще ниже евреи… А греков как было полторы тысячи, так примерно и осталось. На миллион девятьсот тысяч всего населения – капля в море. Азвестопуло говорил шефу: для нас тут слишком сыро, мы все в Одессе. Тем не менее некоторые сферы сыны Зевса крепко держали в своих руках. Кофейни и вообще торговля колониальными товарами, плюс табак и морские перевозки через черноморские порты – тут без попандопулосов не обойтись. И Сергей нашел себе пять-шесть одноверцев, желавших дружить с полицией. К ним он и отправился с расспросами.

Самым полезным из них был торговец каменным углем и коксом Перикл Христодулиди. Азвестопуло на чем-то его поймал и предложил сначала стать штучником. Очень скоро торговец перешел на жалованье и ежемесячно расписывался в получении пятидесяти рублей как агент Одиссей. Лыков подозревал, что часть жалованья сыщик с осведом пропивали в ресторане, а остальное коллежский асессор клал себе в карман. Даже не подозревал, а был уверен. Алексей Николаевич знал, что его помощник имеет слабость к денежным знакам и не прочь изъять немного из казны. Но относился к этому снисходительно. Человеку надо кормить растущее семейство, а жалованье небольшое. Пускай. Для статского советника было важно другое: он мог безусловно довериться помощнику в любом вопросе. Семь лет назад, во время декабрьского восстания в Москве, Сергей заслонил собой от пули маленьких детей. Причем машинально, даже не заметив этого. Он же застрелил Кольку-куна, на которого у самого сыщика не поднялась рука. Совсем недавно Азвестопуло прикончил Луку Кайзерова, человека, отправившего Лыкова в тюрьму. Поэтому Алексей Николаевич молча визировал расписки и вносил суммы в ассигновочные доклады.

Между тем число осведомителей Сергея росло. Появились Метаксопуло, Олимпиади, Казанджи, Стафонопуло… Всем им коллежский асессор давал клички героев из греческой мифологии. Одновременно он обновил гардероб и сменил серебряные часы на золотые. Белецкий тоже пока молчал, когда подмахивал ассигновки. Но скоро появится новый товарищ министра, и все может измениться.

Одиссей по роду занятий отстоял далеко от торговли мануфактурой. Однако его сильной стороной было близкое знакомство с держателем кофейни в здании Петербургской биржи. Как водится, там находился тайный клуб заядлых игроков. Приглядываясь и прислушиваясь к ним, можно было узнать много интересного. Азвестопуло уже предложил шефу пару сделок, основанных на внутренней информации (Сергей важно называл ее «инсайд»). Лыков пока сторонился рисков, вкладываясь в надежные государственные обязательства. Он предложил Сергею десять тысяч взаймы на год, без процентов. Тот охотно взял и теперь ходил загадочный, с биржевыми колонками в карманах пиджака. Распивая чаи, он отпускал фразы вроде «проседают, как я и предполагал» и «два пункта за два дня – здорово». Еще он успешно продвигал в чайной комнате департамента сладости фабрикации Полины Ерошенко.

Тем временем развивалась история с покорением Лиговки людьми Сорокоума. Тот же Суровиков однажды сообщил Алексею Николаевичу: Славка Челогузов по кличке Кастет неожиданно лег в больницу. Будто бы у него аппендицит.

– А на самом деле?

– На самом деле, ваше высокородие, не болит у парня ничего.

– С какой целью он тогда лег?

– Чтобы спрятаться, когда головы полетят.

И лавочник рассказал любопытные вещи. Банда Неточая готовит налет на ломбард Второго общества кредита для ссуд под заклад движимости. Это угол Кабинетской и Ивановской. Заклады там богатые, атаман рассчитывает взять слама тысяч на шестьдесят. А тут его ближайший помощник убыл в лазарет. На его место вышел подъесаул Мишка Корявый, который давно метил на должность Челогузова. Обрадовался, дурак, что может себя показать…

– И что ожидается в ломбарде? – спросил статский советник.

– Да они туда не дойдут, – пояснил Адамова Голова. – Их по пути стрельнут.

– Прямо-таки убьют?

– А то! Для дела намечены человек десять, самых духовых[72]. Это все людишки Корявого, Челогузов своим идти запретил. Во главе сам Неточай, Осип Пасхалов. Он давно ножа в руках не держал, хочет оскоромиться. А Славка доложил наверх, Верлиоке с Сорокоумом. Там решили Осипа кончить, а Челогузова, значит, на его место. Он выйдет из больнички, а трон уж пустует. Такие дела…

– Когда налет?

– Точно не знаю, ваше высокородие. Но на днях.

– Может, в ломбарде засаду поместить? – стал размышлять Лыков.

– Для чего? Чтобы всех спугнуть? – не одобрил освед. – Внутри у Неточая свой человечек, он сразу расскажет про засаду. Пускай уж ребята сделают, что задумали. Мне Пасхалова не жалко, а вам?

– Мне, пожалуй, тоже. Он ведь убийца?

– Непременно так.

– Пускай сдохнет, – порешил сыщик. – А там поглядим на твоего ставленника, Кастета.

– Он не мой, а «иван иваныча», – обиделся Суровиков. – Для меня что ж, они все едины. Кастет молодой, не совсем еще скурвился. Пусть царствует, мне легче будет при нем обретаться.

– Решено, – подытожил Алексей Николаевич. – Но сложить десять человек… Для столицы дело небывалое. Ты не ошибаешься?

Адамова Голова почесал лысину:

– А вдруг? Десять и впрямь многовато. Но как еще выманить Неточая из дома Фредерикса? Он осторожный, вылазит наружу редко, и всегда при нем два-три человека охраны.