Я опустил голову, стыдно, каждое слово жалит, жжет, какраскаленное железо.

– Да, увы… кое-кто даже имена меняет, чтобы подиностранцев косить.

Он провожал меня до машины, придержал за плечо. Его обычномягкое и донельзя интеллигентное лицо стало твердым, жестким, словно высеченнымиз гранита грубыми инструментами молотобойца.

– Дмитрий Дмитриевич, – сказал оннастойчиво, – в России не должны сменяться правители. Не должны!.. Ротацияпрезидентов, как в Европе, для России – гибель. Это говорю я, демократ ипротивник тоталитаризма. У нас не было европейской феодальной системы, когдакороль – всего лишь один из феодалов. У нас правитель – всегда рулевой накорабле. Все остальные – команда. Никаких вольностей – мы в походе! И чем кручекапитан, тем больше побед. Кого наша русская интеллигенция поносит большевсего? Правильно, Ивана Грозного и Сталина. Кровавые диктаторы, мол. Западу ониособенно ненавистны, ведь Иван Грозный в разы (несколько раз) расширил Россию,завоевав Сибирь и обеспечив выход русским на Дальний Восток, а затем и к Тихомуокеану, а Сталин прибавил еще территорий, отхватив у побежденных, да еще ирасширил влияние России на две трети земного шара!

Шофер округлил глаза, боялся шевелиться, пугающе огромныйакадемик, которому только вслед Одиссею скалы швырять в море, держал меня, каккот, закогтивший мышь, и говорил громко, настойчиво, убеждающее:

– К Петру Первому отношение интеллигенции двоякое,согласен. Он хоть и погубил народу побольше, чем Иван Грозный… на одном толькостроительстве Петербурга больше, чем Иван Грозный в войнах, но зато – первый иззападников. Не будем трогать ориентацию… я имею в виду ориентацию на Запад, авовсе не то, что привычно имеется под ориентацией, – разве не железом икровью Петр завершил то, что начал Иван Грозный: прорубил окно в Европу? Развене Петр Первый объявил себя императором, а Россию империей? Дорогой ДмитрийДмитриевич, поройтесь в истории: только при царях-диктаторах Россия крепла ираздвигала рубежи. Более того, только при царях-диктаторах расцветали наука,искусство, строились театры… Вы можете себе представить, чтобы Петербургпостроили при царе-демократе? При царях-демократах Россия всегда терпелапоражения, сдавала позиции. Соседняя Польша, у которой и населения побольше, исама побогаче, но, на свою беду, приняла демократию, даже короля – всенароднымдворянским собранием, но прав все равно ему никаких, – эту Польшупостоянно терзали и раздирали смуты, войны, ее били все соседи! Сейчас смешно,что Польша была крупнее и сильнее, но когда у нас ненадолго воцариласьдемократия – поляки тут же вломились к нам, как в свой хлев, пьянствовали ибесчестили наших женщин даже в Кремле!..

– Хорошо бы, – сказал я невольно, – чтобы также и закончилось. В смысле, как с поляками в Кремле.

– Нас и шведы били, – продолжал он. – И всепочему? Да была в Швеции демократия, была. Грызлись на своем крохотном шведскомдворе, что под копытом нашего коня поместится. А молодой наследник престола поимени Карл потихоньку собрал силы, произвел переворот и взял всю власть в своируки. Абсолютную власть. И с тех пор бил более крупных соседей и расширялвладения. Крохотная Швеция в одночасье стала грозной и пугающей силой. Разбилон и Польшу, где демократия, разбил походя и Россию, где почти что демократия вто время. И тогда молодой Петр, как и Карл, берет всю власть в свои руки…Известно, что получилось.

Я сказал с тоской:

– Не получится из меня Наполеона. Вот, кстати оптичках, еще один диктатор. Взял всю власть в свои руки, всю Европу поставил науши! Да что Европу – весь мир. И не надо, что его в конце концов разбили. Всеего законы живут, орденом Почетного легиона награждают, «Марсельеза» сталагимном…

– Да дело не в Наполеоне, – сказал Карелин. –Слишком уж нас заставили западные пропагандисты откачнуться от абсолютизма ванархию демократии. В то же время умело всобачили через нашу лакейскуюинтеллигенцию мнение, что это мы сами ненавидим твердую власть и желаем воттакой вседозволенности и распущенности… Это не так, Дмитрий Дмитриевич, не так!Народ жаждет твердой власти. Жаждет!.. Вы это знаете. Так не обманывайте женарод, не обманывайте. Не говорите свысока, что лучше знаете, что народу надо.На самом деле народу надо, чтобы бремя тяжелых решений вы взяли на себя, на своиплечи. А народ… выполнит.

Лимузин несся по ночному шоссе, безлюдному, замершему.Одинокие машины прижимались к бордюру и послушно замирали, повинуясь грознымокрикам из патрульных машин.

Я помял левую сторону груди, в последнее время это движениестановится уже привычным. Тупая боль медленно проваливалась через пещеругрудной клетки ближе к спине, заныло под лопаткой. Я вжался в сиденье, стараясьпопасть ноющим местом в твердый валик.

Первым, насколько помню, успешно провел борьбу спреступностью Сулла. В Риме адвокатура была на таком высоком уровне, чтодоказать и посадить, как бы теперь сказали, чрезвычайно сложно, хотя всевидели, что такой-то вор и преступник. Сулла объявил себя диктатором и повелелказнить без суда и следствия множество народу по так называемым проскрипционнымспискам. Операция была проведена блестяще, республика спасена, а Сулла, снявполномочия диктатора, спокойно ушел на пенсию выращивать розы. Он прожил долгуюжизнь без всякой охраны и умер, окруженный любовью и почетом.

В подобных трудных ситуациях принимали чрезвычайные меры ипопозже. В США разгул преступности был сведен практически к нулю в тридцатыегоды тем, что полицейские отстреливали преступников на месте, а суд принялупрощенную схему ведения дел. В сорок первом году маршал Жуков не только велелрасстреливать преступников сразу же, но и пустил по улицам подсадных уток:парня и девушку в мехах, оба с пистолетами. Они отстреливали грабителей наместе. Преступный мир вскоре об этом узнал, полностью прекратились даже карманныекражи.

То есть, когда ситуация угрожающая, везде применяютсячрезвычайные меры. Поднялась бы в США преступность до уровня российской, там быснова вернулись к практике тридцатых годов. Без всяких криков о нарушении прав,ибо права отдельных людей не могут быть выше прав всего общества, это ясно дажекозе, но только не российским властям. Только сознательный враг России требуетновой амнистии на основании того, что тюрьмы и лагеря, видите ли, переполнены!Как будто из лагерей выходят готовые слесари, каменщики, строители дорог,путеукладчики, а не то, что выходит!

Прошли времена, когда я во сне летал, теперь все чаще язависаю в черном ужасе, падаю в бездну, мне холодно и страшно, до мозга костейпронизывает страшное понимание, что жизнь – только щель слабого света междудвумя идеально черными вечностями. Не только человеческая жизнь, но жизнь всегочеловечества, всей планеты, Галактики, Вселенной…

Просыпаясь ночью в холодном поту, подумал, что кровьчеловеческая обновляется за неделю, мясо – за месяцы, а целиком с костями имозгами человек обновляется каждые семь лет. А духовно не обновляется личеловек еще чаще? Сколько человек умирает в одном человеке, прежде чем сам онумрет? Я уже явно не тот, который явился в этот мир, и даже не тот, которыйвпервые сел в президентское кресло!