метиска.

Слепец заговорил; голос у него был чистый и звонкий, как серебряный

колокольчик, а речь - человека, умудренного годами и тяжким жизненным

опытом.

- Вы  взывали к Суровой Справедливости. Я слушаю. Кто требует

беспристрастного и справедливого решения?

Все невольно подались назад, и даже у начальникаполиции не хватило

храбрости протестовать против законов Кордильер.

- Тут среди вас есть женщина, - продолжал Слепойразбойник. - Пусть

она говорит первая. Все смертные - и мужчины и женщины - виновны в

чем-нибудь или по крайней мере окружающие считают ихвиновными.

Генри и Френсис хотели было удержать Леонсию, но она,одарив каждого из

них улыбкой, посмотрела на Справедливого судью и звонкимголосом отчетливо

произнесла:

- Я виновна лишь в том, что помогла своему женихуизбежать казни за

убийство, которого он не совершал.

- Я выслушал тебя, - сказал Слепой разбойник. -Подойди ко мне.

Люди в рясах подвели Леонсию к слепцу и заставилиопуститься перед ним

на колени; оба влюбленных в нее Моргана с волнениемследили за каждым ее

движением. Метиска положила руку старика на головуЛеонсии. С минуту в

пещере царило торжественное молчание, - пальцы слепца лежали на лбу

Леонсии, прощупывая биение пульса на ее висках. Потомон снял руку и,

откинувшись назад, стал обдумывать решение.

- Встань, сеньорита, - произнес он. - В твоем сердце нет зла. Ты

свободна... Кто еще взывает к Суровой Справедливости?

Френсис тотчас шагнул вперед:

- Я тоже помог этому человеку спастись от смертнойказни, к которой он

был несправедливо приговорен. Мы с ним родственники, хотя идальние, и носим

одну и ту же фамилию.

Он тоже опустился на колени и почувствовал, как мягкиепальцы осторожно

скользнули по его бровям и вискам, а потом нащупали рукуи задержались на

пульсе у запястья.

- Здесь мне не все ясно, - сказал слепец. - В душетвоей нет мира и

покоя. Что-то грызет тебя.

В эту минуту пеон вдруг выскочил вперед и, неспрашивая позволения,

заговорил; при звуке его голоса люди в рясах даже вздрогнули, словно он

совершил богохульство.

- О Справедливый, отпусти этого человека! -взмолился пеон. - Я

дважды за сегодняшний день поддался слабости и предал его врагам, а он

дважды за сегодняшний день защитил меня и спас от моихврагов.

И пеон уже в который раз снова рухнул на колени, но только впервые -

перед справедливым вершителем закона, и, дрожа и замирая от суеверного

ужаса, почувствовал легкое и вместе с тем уверенноеприкосновение пальцев

этого самого необычного из всех судей, перед которым когда-либо преклонял

колени человек. Эти пальцы быстро обследовали все рубцы и ссадины на коже

пеона, даже на плечах и на спине.

- Тот человек тоже может быть свободен! -провозгласил Справедливый

судья. - И все-таки что-то гнетет и волнует его. Нет лиздесь кого-нибудь,

кто знает, в чем дело, и мог бы нам рассказать?

И Френсис сразу понял, какое волнение угадал в нем слепец: любовь к

Леонсии, которая снедала его и грозила нарушить егопреданность Генри. Столь

же быстро догадалась об этом и Леонсия, и если бы слепец могперехватить тот

полный понимания взгляд, каким невольно обменялись молодыелюди, и заметить,

с каким смущением оба тотчас отвели глаза, он безошибочно угадал бы причину

волнения Френсиса. Метиска же заметила это, и сердце подсказало ей, что

здесь замешана любовь. Не ускользнуло это и от Генри, и он бессознательно

нахмурился.

Тут Справедливый снова заговорил.

- Должно быть, это любовная история, - сказал он.- Боль, которую

женщина вечно причиняет сердцу мужчины. И все-таки я освобождаю этого

человека. Дважды за один день он пришел на помощь тому,кто дважды предал

его. Его гнетет тоска - и все-таки он помог тому, кто был несправедливо

приговорен к смерти. Остается испытать еще и другогочеловека, а кроме того

надо решить, как поступить с этим жестоко избитым пеоном, который стоит

передо мной и который ради собственного спасения дважды засегодняшний день

обнаружил слабость духа, а сейчас, отринув всякие помыслыо себе, проявил

силу и мужество.

Он нагнулся и стал ощупывать брови и лицо пеона.

- Ты боишься смерти? - внезапно спросил он.

- О великий и святой человек, страх как боюсь! -отвечал пеон.

- Тогда скажи, что ты солгал про этого человека,скажи, что твои

уверения, будто он дважды пришел тебе на помощь, - ложь,и ты останешься

жить.

Пеон весь съежился и поник под пальцами слепца.

- Подумай как следует, - строго предупредил егостарец. - Смерть

страшна. Навеки застыть в неподвижности, стать таким, какземля или камень,

- это ли не страшно! Скажи, что ты солгал, и ты будешьжить. Ну, говори!

И хотя голос пеона выдавал его ужас, но он нашел в себесилы поступить,

как человек большой и мужественной души.

- Дважды за сегодняшний день я предал его, о святойчеловек. Но я не

Петр. И в третий раз я не предам этого человека. Ястрах как боюсь, но

предать его в третий раз не могу.

Слепой судья откинулся назад, лицо его преобразилось,словно освещенное

внутренним светом.

- Ты хорошо сказал! - промолвил он. - У тебя душа настоящего

человека. А теперь выслушай мой приговор: отныне и впредьдо конца дней

твоих ты всегда будешь думать как человек и поступать какчеловек. Лучше в

любой момент умереть человеком, чем вечно жить скотом. Экклезиаст был