неправ. Мертвый лев лучше живой собаки. Иди, возрожденный сын мой, ты

свободен!

Но когда пеон по знаку метиски стал подниматься сколен. Слепой судья

вдруг остановил его:

- Скалки мне, о человек, который только сегоднясделался человеком,

что было первопричиной всех твоих бед?

- О Справедливый, мое слабое сердце жаждало любвиженщины смешанной

крови из tierra caliente. Сам я уроженец этих гор. Ради нее я задолжал

плантатору две сотни песо. А она взяла деньги и сбежалас другим. Я же

остался рабом у плантатора. Он неплохой человек, но ведь он все-таки

плантатор. Я трудился, терпел побои и страдал целых пять лет, а долг мой

теперь возрос до двухсот пятидесяти песо; у меня же ничегонет, только кожа

да кости, прикрытые жалкими лохмотьями.

- А она очень была хороша, эта женщина? - мягкоспросил Слепой судья.

- Я с ума сходил по ней, о святой человек. Теперь мнеуже не кажется,

что она была так хороша собой. Но тогда она казалась мнепрекрасной. Любовь

к ней, точно лихорадка, сжигала мне сердце и мозг ипревратила меня в раба.

А она сбежала от меня в первую же ночь, и с тех пор яникогда ее не видел.

Пеон ждал, стоя на коленях, склонив голову, аСлепой разбойник, к

общему удивлению, глубоко вздохнул и, казалось, забыл обовсем на свете. Его

рука непроизвольно легла на голову метиски и погладила ее черные блестящие

волосы.

- Женщина... - заговорил он так тихо, что голосего, чистый и

звонкий, как колокольчик, сейчас был не громче шепота. - Вечно женщина,

прекрасная женщина! Все женщины прекрасны... для мужчины.Они любили наших

отцов; они произвели нас на свет; мы любим их; онипроизводят на свет наших

сыновей, чтобы те любили их дочерей и называли девушекпрекрасными, - так

всегда было и всегда будет, пока на земле существуетчеловек и человеческая

любовь.

Глубокое молчание воцарилось в пещере, а Суровый судья погрузился в

свои думы. Наконец, красавица метиска ласково дотронулась до него и

заставила вспомнить о пеоне, все еще стоявшем перед ним наколенях.

- Вот мой приговор, - сказал слепец. - Ты получил немало ударов.

Каждый удар по твоему телу уже был достаточной расплатой задолг плантатору.

Ты свободен. Иди. Но оставайся в горах и в следующий раз полюби женщину с

гор, раз уж ты должен любить женщину и раз без женщины вообще невозможна

жизнь мужчины. Иди, ты свободен. Ты ведь наполовину майя?

- Да, я наполовину майя, - пробормотал пеон. - Мойотец - майя.

- Вставай и иди. И оставайся в горах с твоим отцом-майя. Tierra

caliente - не место для человека, рожденного в Кордильерах. Плантатора же

твоего здесь нет, а потому мы и не можем судить его. Плантатор есть

плантатор. Его друзья могут считать себя свободными.

Суровый судья чего-то ждал, ждал и Генри, а затембез приглашения

шагнул вперед.

- Я тот самый человек, - храбро заявил он, - который был приговорен

к смерти за убийство, но я не совершал его. Убитый -родной дядя любимой

мною девушки, и я женюсь на ней, если здесь в Кордильерах,в этой пещере,

действительно царит справедливость.

Но начальник полиции перебил его:

- Двадцать человек были свидетелями того, как он грозил дядюшке этой

сеньоры, что убьет его. А через час мы застали этого гринго возле еще

теплого трупа.

- Он правду говорит, - подтвердил Генри. - Ядействительно угрожал

тому человеку - нам обоим бросилось в голову вино и горячая кровь. И

жандармы действительно наткнулись на меня, когда я стоялвозле еще теплого

тела. Но я не убивал его. И я не знаю, представить себе не могу, чья

трусливая рука под покровом темноты всадила ему нож: вспину.

- Встаньте оба на колени, чтобы я мог допросить вас, - приказал

Слепой разбойник.

Долго вел он допрос своими чуткими, пытливыми пальцами.Долго скользили

они по лицам обоих мужчин; слепец щупал и пульс - ивсе-таки не мог прийти

ни к какому выводу.

- В этом деле замешана женщина? - напрямик спросил онГенри Моргана.

- Да, прекрасная женщина. Я люблю ее.

- Это хорошо, что любовь так сильно задела твоесердце, ибо мужчина,

которого не ранит любовь к женщине, - только наполовину мужчина, -

снисходительно заметил Слепой судья. И, обращаясь кначальнику полиции,

добавил: - Вот твоего сердца не ранила женщина, однако тебя тоже что-то

гнетет. Что же до этого человека, - он указал на Генри,- то я не думаю,

чтобы одно только чувство к женщине ранило его сердце. Бытьможет, отчасти

ты повинен в этом, а отчасти та злоба, которая побуждаетего злоумышлять

против тебя. Встаньте оба. Я не могу рассудить вас. Но естьтакое испытание,

которое дает непогрешимый ответ: это испытание Змеи иПтицы. Оно столь же

непогрешимо, как непогрешим сам бог, ибо так онвосстанавливает истину. Вот

и Блэкстон говорит, что испытание божьим судом помогаетвосстановить истину.

В самом центре владений Слепого разбойника была котловинафутов десяти

глубиной и тридцати в диаметре, которая вполне могла быслужить крошечной

ареной для боя быков. Эта впадина с ровным дном и отвесными стенами

образовалась естественным путем и была столь совершеннымтворением природы,

что  человеку почти и рук не пришлось прикладывать,чтобы довести это

совершенство до конца. Разбойники в длинных холщовыхрясах, плантаторы и

жандармы - все были тут, кроме Сурового судьи и метиски;все стояли на краю

котловины, точно зрители, собравшиеся на бой быков илисражение гладиаторов.