Все еще смотря в угол, я услышала звук брызганья, как будто из пульверизатора, и короткий крик. Я обернулась, но тут же какая-то ткань закрыла мне лицо и запах хлороформа ударил в нос. Уходящим сознанием я уловила слова:

— Пойдете к ментам — вы трупы.

Мы очнулись на соседних лавочках в том же парке. Все тело болело, а голова ходила кругом.

Трогая ее, голову, я поинтересовалась у подруги:

— Нам все это приснилось?

— Ни хрена! — злобно отозвалась она, раскашлялась, и только потом я заметила ее глаза. Они были красными. Оказалось, эти мерзавцы брызнули в Катьку перечным газом, чтобы она не успела разглядеть их лица.

— Что будем делать? — спросила я, медленно поднимаясь и держась за поясницу. Не знаю, в какой позе меня везли обратно, но поясницу ломило сильнее всего. — Они пообещали, что убьют нас, если обратимся в полицию и если продолжим расследование.

— О чем ты? — удивилась Катька и, достав из кармана салфетку, стала тереть глаза. — Я, может, и не пойду в полицию, но не потому что боюсь их, а потому что не вижу в этом смысла. Мы даже фотороботы составить не сможем. Но от расследования я не откажусь! Теперь-то ясно, что мы на верном пути! Иначе бы никто не заметил нашу деятельность!

— Катя, послушай меня! — Я схватила ее за плечи. — В следующий раз, когда кто-то заметит нашу деятельность, мы покойники!

Мы продолжили спорить, но в середине диспута я додумалась посмотреть на часы.

— Ничего себе! Ник уже, наверно, ждет меня! А мне еще добежать нужно до дома и вещи забрать!

Катька открыла рот, взирая на меня в ужасе, затем воскликнула:

— Серьезно?! После всего, что было, ты все равно намерена ехать?!

— Именно из-за того, что было, я намерена ехать! Там они меня не достанут, не похитят и не будут пытать!

С этими словами я взяла свою сумочку, которую бережно положили на ту же лавку, и ушла, а Катя смотрела на меня, как будто в нашем дуэте это я была сумасшедшей.

Когда я подползла, еле ворочая ногами, к подъезду, Коля уже ждал меня.

— Ты откуда… такая? — Вышел он мне навстречу.

— Сейчас расскажу, подожди только, зайду за вещами.

Дома налетели разгневанные родители.

— Где ты была? Почему в таком виде? Опять труп?

— Да нет, на сей раз похищение…

— Да? И кого вы с Катей похитили?

— Нас похитили! Ну ладно, некогда рассказывать, мне на озеро пора. Мам, ты собрала мне вещи?

— Собрала! — немедля среагировала мать и выставила в коридор увесистый пакет.

— Секундочку! — воспротивился отец. — Люсь, ты говорила, что это награда за положительные оценки и хорошее поведение, а я ничего пока хорошего не вижу. Не поедешь никуда! Мое последнее слово!

— Папа… — замялась я.

— Что?

— Дело в том, что он меня уже ждет на улице.

— Да? Ну лады тогда, — мгновенно сменил он гнев на милость. Будучи военным, папа был очень пунктуальным и ненавидел, когда кто-то кого-то заставлял ждать. — Езжай, дочка. Я тебя благословляю. — Поцеловав в лоб, принялся за наставления: — Береги себя. Не делай глупостей! Мужики — козлы, им одно надо! И никаких «шампусиков», поняла?

— Да, папа, — смиренно произнесла я. Сейчас нужно быть послушной дочкой, а то передумает!

— Ну все тогда. — И кивнул матери, мол, можно уже.

Та, ловко переняв эстафету, кинулась ко мне на шею и с воплями «На кого же ты нас покидаешь…» зацеловала всю. Я безуспешно пыталась отстраниться. Дело в том, что ранее я не покидала своих родителей дольше, чем на день. Надо изменять свои привычки, вон какие они стали любящие и покладистые.

— Ма, он же ждет!

— Ах, конечно-конечно…

Когда я спустилась, Николай как раз закуривал возле машины.

— Ай-яй-яй, вредная привычка! — покачала я головой. Раз уж мы дошли до такой стадии, что отдыхаем вместе, имею право сказать свое фи.

— Бросаю, — улыбнулся он, потушил сигарету и оглядел мой небольшой пакет. — И все? — изумился он. — А я собирался помочь с транспортировкой багажа.

Я кивнула на дамскую сумочку размером в два спичечных коробка, висевшую на плече.

— Еще сумка!

— Ну это полностью меняет дело! — пошутил он. — Честно говоря, я рассчитывал как минимум на три здоровенных чемодана. Вы женщины такие! На два дня шмоток берете, как на полгода — на все случаи жизни.

— Да я вообще аскет! — не преминула похвастать я.

— Можешь спать на сырой земле, пристроив под голову камень как Диоген? — хихикнул он.

— А то!

Хрякин уже завел мотор, но тут в стекло с моей стороны кто-то постучался. Я вздрогнула и, обернувшись (до этого неприлично, но привычно разглядывала прекрасное лицо своего кавалера), заметила бомжа Василия с редкой фамилией Бардо. Опустив стекло, поздоровалась.

— Привет, — ответил Василий и заулыбался. — Я хотел поблагодарить тебя.

— Да не стоит.

Тут я наткнулась на недовольно-недоуменный взгляд Хрякина: с кем ты общаешься? В ответ на его взор неопределенно махнула рукой. Пусть считает, что я ночами подкармливаю бомжей, предварительно светя им свечой в окошко. Незачем ему знать про помойный бак и камеру.

— Юль, если не секрет, почему нас выпустили из камеры? И что ты все-таки делала в помойном баке?

Ну вот, приехали. У моего бойфренда от этих слов вытянулось лицо и самопроизвольно отвисла челюсть.

— Да вот… случайно забрела…

— Внутрь помойного бака?! — воскликнул Хрякин.

Ну и что теперь?

— Э-э… Ну…

— Ты пьяна была хотя бы? — подсказал Ник.

— Да!

— Нет! — синхронно со мной ответил бомж, одновременно выгораживая меня и топя. — Юля не пьет! Она чистейший человек из всех, что я встречал!

Ну и что прикажете делать? Алкогольное опьянение было бы лучшим объяснением, чем поиск денег. Я не хотела рассказывать Коле всю историю, потому что не желала, чтобы он думал, что моя семья сбежала из психушки. В идеале он должен познакомиться с ними на нашей свадьбе, когда уже поздно для побега.

Бомж тем временем решил продолжить беседу, решительно наплевав на то, что нам, вообще-то, давно пора уезжать. С его уст слетело излюбленное:

— Хочешь, поведаю тебе свою историю? Мне всего двадцать пять лет. А выгляжу на сколько? То-то же. В этом виноваты сволочи банкиры!

Этого Хрякин выдержать уже не мог. Выйдя из машины, преодолев пренебрежение, подошел к Бардо и, брезгливо сморщившись, постучал указательным пальцем по Васькиной панамке. От неожиданности бомж подпрыгнул и стал поправлять съехавшую набок розовую в белый цветочек панаму с веселыми рюшечками. У меня такая в детстве была, годика в два-три. Хотя, может, это она и есть? Вроде мы совсем недавно с мамой собирали мои старые детские вещи, чтобы выбросить за ненадобностью.