— А?…

— Гражданин, в чем дело? — возмутился мой защитник. — Вы, пожалуй, обознались. Эта изысканная дама никогда не бывала в подобных местах. Так что идите себе…

Живя на улице, Вася научился чувствовать опасность, и спокойный, почти вежливый тон не мог сбить его с толку. Через секунду его рядом не было. Коля вернулся в салон, завел мотор, и мы наконец тронулись.

«Изысканная, — трепетала я. — Он сказал, я изысканная!»

Интересно, что творится у него в душе?

— Черт-те что творится! — рыкнул он в ответ на мои мысли. Неужели я опять сказала вслух? Катастрофа!

— П…почему ч…черт… те что? — слегка заикаясь, взволнованно спросила я.

— Потому что жизнь такая! Черт знает что, а не жизнь. Какие-то отморозки у Наташки требуют миллион «зеленых» якобы за то, что Саня когда-то занимал у них пятьсот штук, а вернуть не успел, и теперь набежали проценты. В противном случае грозятся убить. Запугали девчонку, козлы. — Я ощутила стыд. Вот почему она мне звонила! А я даже не вспомнила о ней с момента похищения. Впрочем, в свое оправдание могу сказать, что мы с Катькой тоже наткнулись на «отморозков». — У тебя-то что стряслось? — спросил он, то ли вспомнив, что я обещала что-то рассказать, то ли из-за того что я продолжала разминать спину. Я кратко пересказала, не вдаваясь в подробности и с удовлетворением отмечая, как цвет лица Николая меняется с ракетной скоростью с нормального до зеленоватого в красную крапинку. Переживает за меня! — Блин, вот… Я же говорил тебе!! — рявкнул он так, что я оглохла на левое ухо. Ура! Он на меня уже рявкает!

— Но я ведь бросила расследование!

— Видно, забыла ИМ об этом сказать!

— Ну ладно, не сердись! Все же обошлось! — пристыженно оправдывалась я. — Как ты думаешь, нам нужно с Катей написать заявление в полицию? Они пригрозились убить, если мы это сделаем.

Коля вздохнул.

— Думаю, следует послушаться. Не стоит их злить еще сильнее. Но лучше больше не мелькать. Я и Наташке это же сказал. Велел ей отключить телефон и не подходить к двери. Подумают, что уехала, и забудут. Найдут новую жертву.

— Ты такой умный, — сказала я с восторгом.

— Спасибо, — улыбнулся он от удовольствия. — Честно говоря, не думаю, что все серьезно. Мало ли уродов на свете? Нечем заняться, вот и пугают. Но бедная девочка на себя не была похожа.

— Ты давно у нее был? А то, может, на всякий случай заедем? — спросила я, думая совершенно об ином. Девочка! Какая она тебе девочка? Наташка небось старше тебя! Это меня ты должен девочкой называть!

— Да я только что от нее.

— Коль, а сколько тебе лет? — додумалась я спросить человека, за которого практически уже собралась замуж. Впрочем, назови он сейчас трехзначное число, я бы не передумала.

— Двадцать восемь.

— А Наташе?

— Тридцать. По-моему.

«Что и требовалось доказать», — подумала я тогда. Да, семнадцатилетним тридцатилетние кажутся жутко старыми. Стыдно вспоминать.

На этом разговор закончился, и Хрякин включил радио.

В начале восьмого в животе неприятно заурчало. Конечно, ничего толком не есть целый день!

— Коль, ты что-нибудь взял с собой поесть?

— Нет. А ты проголодалась? Давай заедем в кафе, поужинаем. А вот и оно.

Придорожное кафе было неплохим и наверно поэтому забитым до отказа. Кое-как приютившись за одним маленьким столиком, которого пятнадцать минут пришлось ждать, мы скромно, без шика поужинали, что заняло еще пятнадцать минут, и вернулись в машину сытыми и довольными. А Хрякин даже хлебнул безалкогольного пива, от которого по неведомой мне причине разом подобрел.

Заведя мотор, Николай снова врубил радио.

— Новая жертва Щукинского маньяка! — донеслось из динамиков. — Их уже девять! Последняя жертва была найдена сегодня утром в поселке Морозово Щукинского района.

— А мы куда едем?

— В Круглово.

— Слава богу, что не в Морозово!

Николай криво ухмыльнулся и произнес: — Ты же понимаешь, что маньяк не настолько тупой, чтобы оставаться в том же поселке после совершения убийства? Скорее всего, он уже в другом месте, возможно, в Круглово…

— Эй! — Я разозлилась за то, что он меня пугает, и стукнула его свернутым в рулон журналом, который нашла под сиденьем.

Он засмеялся.

— На след маньяка, — продолжал между тем диктор, — безжалостно насилующего и убивающего женщин, пока выйти не удалось. Единственная известная примета — маньяк является левшой. Будьте начеку! Вы можете стать десятой жертвой!

— Коль, выключи, пожалуйста, радио, — попросила я. — Не могу я слушать про все эти искореженные маньяком трупы. Прямо не по себе делается! Не дай боже когда-нибудь попасть в подобную ситуацию, лучше уж сразу под поезд!

— Каренина моя ненаглядная! — посмеялся он. — Я готов выполнить любую твою просьбу, кроме этой. Видишь ли, ничего не могу делать в полной тишине. Мне обязательно нужен фон. Домой прихожу — сразу телик врубаю.

И как прикажете обходиться, когда мы поженимся? Я как раз таки не перевариваю фон. Телевизор у меня работают лишь в том случае, когда я его смотрю.

— Давай тогда пообщаемся, чтобы тишину нарушить, — предложила я компромисс.

— Ладно, уговорила. — Он нажал на кнопку, и радио заглохло. — О чем говорить будем?

— О тебе, — не придумала я ничего лучше.

— Обо мне неинтересно, — отмахнулся Коля.

— Давай тогда о работе. Как обстоят дела в банке? — Это был не праздный вопрос. Ожидая ответа, я лихорадочно думала, стоит рассказывать ему о банкротстве Грачевых или нет. Но что-то мне подсказывало, что он не ведает о том, куда подевались их деньги и никоим образом в этой махинации не замешан. И это что-то являлось сердцем. А разум твердил обратное: «Как можно, будучи замдиректора банка, не знать, какие дела в нем творятся?»

— В «Тэмпо» все в порядке. — В порядке? Он ведь вроде как разорен? Нет, Коля точно не в курсе, хотя… С другой стороны, вертелся бы он в центре банковских махинаций, счел бы нужным сообщить об этом мне? То-то. — Вернется из Штатов законный владелец, подпишет нужные бумаги, и он станет «РиалитиБанк».

Я чуть было не ляпнула: «Он что, опять улетел?» А то пришлось бы сознаваться, что мы и с Юрочкиным успели побеседовать. Вместо этого я спросила:

— А когда он вернется?

— Ну… через пару недель, — прикинув что-то в уме, ответил мне Николай.

Я замолчала в глубоком раздумье относительно степени откровенности моего мужчины, но как только его рука потянулась к приемнику, вновь заговорила.

— Ты считаешь, что твою знакомую убили люди Федоткина? В таком случае и тебе может угрожать опасность.