Я глажу ее снаружи, и она мурлычет мне.

«Ты хорошенькая», — говорю я ей и вхожу внутрь.

Я снова в своей отвратительной одежде из кожи ламии, волосывсе еще собраны в неаккуратный хвост, и все вокруг опять пахнет смертью,ужасно, повсюду крики — но на этот раз я готова к этому. Я не сломаюсь.

Я надеваю солнечные очки, и вопли становятся чуть тише.

«Чтоб вас!» — вызывающе думаю я.

Слышу, как Двери повсюду смеются надо мной.

— Асмодей, да? — спрашивает Рокси, подмигнув мне.Я смеюсь, с удивлением обнаруживая, что могу веселиться. — Ты должна мнерассказать все подробности.

— Ну-ну, — отвечаю я. — Это мой секрет.

— Мы чертовски заволновались, когда вы исчезли.

— Нас не было несколько часов, я удивлена, что вы досих пор здесь, — говорю я, и она качает головой:

— Минут пять.

— Так, значит, время действительно идет по-разному. Хм…

Рокси протягивает мне мою бандану:

— Спасибо, но она мне больше не нужна. Если намнедалеко до Двери…

— Примерно час ходьбы, — говорю я.

— Тогда пойдем. — Она похлопывает меня по плечу, иодна из ее змей шипит на меня. Я шиплю в ответ и хихикаю.

Райан может беситься, как ему нравится. Я думаю, что ондействительно привязан ко мне и поэтому психует. Я ему нравлюсь, пусть немного,и он сопротивляется этому или боится. Я не глупа, могу понять такие вещи.

И мне было здорово. К черту это адское измерение, и всех егодемонов, и смерть! Асмодей — просто Санта-Клаус какой-то.

Вот только второй раз в жизни я занималась сексом безпрезерватива. Я начинаю чувствовать себя совершенно безответственной. Простопотому, что Райан заставляет меня позабыть обо всем… Когда мы выберемся изпотусторонних миров, я зайду в аптеку и куплю утреннюю пилюлю. На всякийслучай. Не знаю, сколько времени прошло в нашем измерении, но я не принималапротивозачаточные таблетки. Я почти обеспокоена. Но сложно волноваться поповоду нескольких пропущенных приемов ортотрициклина. Особенно перед лицомугрозы быть выпотрошенными легионами проклятых.

Мы медленно тащимся, наталкиваемся на Дверь, и она сразу жеоткрывается, крови не требуется. «Ты знаешь меня», — говорю я, когда мыидем сквозь ее розовое мерцание, и она смеется.

Ад, в котором мы оказываемся, прекрасен. Полагаю, они немогут быть все отвратительными и безобразными. Здесь реки и сочная трава точнокак в потустороннем мире Асмодея. На горизонте садится солнце. Оно все времясадится и никак не сядет. Все вокруг подсвечено розовым. Даже Кристиан большене щелкает.

Рокси выходит вперед, ее плащ развевается очень сексуально.Если бы я была из тех девушек, которым нравятся другие девушки, Рокси навернякапришлась бы мне по вкусу.

Она идет, пока не натыкается на лужайку, залитую солнечнымсветом. Я знаю, что я в чудесном, покрытом пышной травой Аду, но не думаю, чтомогу устать от этого. Я передаю Стэна Кристиану и устраиваюсь рядом с Рокси.

Рокси стягивает плащ и сбрасывает шляпу.

— Я собираюсь вздремнуть, — бормочет она и тут жезасыпает.

Это первое измерение, где Кристиан в полном порядке;интересно, арахнидам нравится солнечный свет и трава? Ведь люди превращаются впауков в каких-то египетских мифах?

Я говорю это Кристиану, который умостился по другую сторонуот Рокси, растянувшись на спине и прикрыв лицо бейсболкой. Он приподнимаетбейсболку и бросает на меня пренебрежительный взгляд. У него это ловкополучается.

— Это Греция, и арахниды ее ненавидят, — отвечаетон щелкающими звуками.

— Прости, мой бог. — Я закатываю глаза. —Ладно?

— Греки думали, что они придумали все на свете. —Голос Райана, прервавшего наш разговор, точь-в-точь похож на голосИсиды. — Они даже украли Осириса и превратили его в Диониса. — Он/онафыркает.

Львица подставляет мне голову под руку, чтобы я ее почесала,и я решаю, что не буду ругаться с Исидой прямо сейчас.

Искреннее признание: если эти аватары действительно призракииз прошлого Райана, кто бы ни был Исидой, это реально раздражающая штучка. Яслегка разочарована вкусом Райана, что и мне не льстит.

— Мы не будем рисовать тут круги, — говорит Исидачерез Райана. — Нам не требуется. — Исида потягивается. — Этомои владения. Вы никогда не видели ни одного моего демона.

Львица спит, и Иштар тоже.

— Осирис — это не Аид, он не какое-то мстительное,злобное, уродливое создание, пытающееся сделать всех такими же несчастными, какон сам. — Она похлопывает по земле. — Ему нравятся эти места. —В ее голосе проскальзывает горечь. — Без меня.

По земле пробегает рябь. Образуется рука, и она тянетсяпогладить Исиду по шее. Мороз по коже.

— Иногда со мной, — исправляется она.

Райан потирает подбородок и гримасничает, — может, онзаметил, что у него песок на лице?

— Я устал, — тихо говорит он своим собственнымголосом, — оттого, что не понимаю, что, черт возьми, происходит. — Онкачает головой. — Я снова чувствую себя новичком. Ты знаешь, как давно япоследний раз действительно не знал, что делать?

Не могу сказать точно, со мной ли он разговаривает, но я влюбом случае отвечаю:

— Пять лет назад. Ты хотел поцеловать меня, ты знал,что я хочу поцеловать тебя, но ты этого не сделал, и я тоже не сделала, и тывылетел из комнаты, а самьяза распорол мне живот, и ты не знал, что с этимделать.

Минуту Райан ничего не отвечает. Он поворачивается взглянутьна меня, его глаза мрачные.

— Я знал, что делать, — говорит он. — Простос тобой было сложнее.

— Даже не знаю, как это понимать, — произношу я.Он просто смотрит на меня. Я высказываю догадку: — Это… из-за твоих женщин?

— Нет, — возражает он. — Это из-за тебя именя.

— Что ж, это, должно быть, ложь, потому что все, что тыделаешь, направлено на то, чтобы заставить людей держаться от тебяподальше! — огрызаюсь я. Ох, он меня отталкивает. — Почему тыотвернулся от меня в Аду Асмодея?

— Элли… — Все, что ты делаешь, — это уходишьот тех, кто к тебе неравнодушен. От своей семьи. От меня. От всех…

— Элли…

— Твоя логика неверна. Люди страдают не оттого, что тырядом, Райан. А от твоего отношения. Потому что у тебя могло бы быть многолюдей, которые тебя любят, тебе было бы легче…

— Элли! — рычит он.

Рокси бросает взгляд на нас, у нее странное выражение лица.Я встряхиваю головой, волосы развеваются, и она снова отводит взгляд.