— А тебя никто не просит здесь оставаться. — Онникак не отреагировал, а я усмехнулась. — Дядя Юра велел глаз с меня неспускать?

— Кирпич психопат, он не успокоится, пока тебя ненайдет.

— Ты о себе думай. Твой хозяин особых симпатий в рядахтоварищей по оружию не вызывает, как бы тебе от них не досталось. Объясняй,куда денежки дели…

Я стала убирать со стола и мыть посуду. Полифем сел в проемемежду окнами и оттуда на меня поглядывал. Глаза яркие, василькового цвета, итакие пустые, аж дрожь берет.

— Не смотри, — сказала я. Он шевельнулся и перевелвзгляд в сторону.

Мерзкий динозавр, мозги с орех, сидит как приклеенный, адышать при нем страшно. Зачем он здесь? Ведь не скажет, а спросишь, не ответит.Что они теперь затеяли и зачем им я?

Закончив с посудой, я осторожно подобралась к Полифему. Хотьи выглядел он полусонным, но опасения внушал.

— Давай плечо посмотрю, — предложила миролюбиво.Он кивнул. Я осмотрела плечо, сделала пару уколов и заметила не без злости:

— Как на собаке…

Он поднялся, и я поспешно рванула в сторону.

— Не дергайся, — бросил он. — Горячая водаесть?

— Колонка. — Он кивнул и пошел в ванную.

Если быть точной, ванной, как таковой, здесь не было, быладушевая кабина и небольшой бассейн с холодной водой, назначение которогооставалось для меня загадкой: плавать в нем невозможно, а просто стоятьхолодно, — да и вовсе ни к чему. Странные у людей фантазии.

Услышав, что душ включен, я осторожно потянула дверь: запорна ней отсутствовал. Полифем стоял перед зеркалом возле раковины и бритвой влевой руке скоблил свою физиономию. Джинсы лежали на резной скамье рядом сдверью. Я схватила их, Полифем повернулся, посмотрел на меня и покачал головой.

В заднем кармане штанов я обнаружила водительскоеудостоверение на имя Романова Николая Ивановича, с фотографии сонно смотрелциклоп. В другом кармане лежал нож с красивой костяной ручкой. Кажется, этоназывается «выкидуха». Дикарь несчастный, серьезные люди уже пулеметамизапаслись… Лезвие тонкое и острое, точно бритва. Можно таким горло перерезать?Идиотка, мать твою, горло можно перерезать ножницами или металлической крышкойот банки, если немного потрудиться.

Ни денег, ни каких-либо других предметов в карманахобнаружить не удалось. Я сидела в кресле и размышляла. Тут дверь ваннойоткрылась, и Полифем сказал с порога:

— Штаны верни. — Я вернула. — Чего тебепонадобилось? — вроде бы удивился он, одевшись.

— Познакомиться хотела.

— А… Это ты про бумажки? Нарисовать можно что угодно.

— Фальшивое удостоверение? — спросила я.

— Почему? Настоящее. И паспорт тоже. Могу тебеустроить. Десять кусков — и новый паспорт. Живи и радуйся.

— Что-то вы больно добрые, — покачала яголовой. — К чему бы это? Чем я вам мешаю, если вы так охотно хотите меняспровадить?

Полифем покачал головой.

— Глупость говоришь. Когда мешают, бабками неприманивают.

— Еще не легче, — всплеснула я руками. —Может, ты возьмешься меня просветить? Чего вы добиваетесь?

— Старик умер. Деньги исчезли. Мне надо уходить, и тебетоже. Опасно.

— Так ты по доброте душевной? — присвистнула я.Полифем смотрел не меньше минуты.

— Старику ты жизнь спасла. Долги надо возвращать.

— Значит, это его предсмертный наказ? А ты вродедушеприказчика? Заврался ты, Полифем… ждать, что ты покраснеешь, труднапрасный… Ты на днях что говорил? Будто я дядю Юру убила… Говорил?

— Ну…

— А теперь что говоришь?

— Что?

— Беда с тобой, — вздохнула я. — Теперь,выходит, ты знаешь, что не я убила?

— Ну…

— Гну. Знаешь?

— Я и раньше знал.

— Ага. А меня запугивал, так?

— Так или нет, дело не твое. Бери деньги и мотайотсюда. Вот что.

— Больно ты умный. Послушай, что советует враг, исделай наоборот.

— Я не враг, — заявил Полифем, — иначе ты бытут передо мной не резвилась, а еще с вечера лежала тихой такой… ну тыпредставляешь… — Я сглотнула и сказала:

— Гад ты, вот что.

— Меня можешь не бояться, — заявил он, почесавволосатой лапой грудь, — но все-таки не дразни. Я, когда разозлюсь,буйный, а ты пигалица, шлепнешь тебя под горячую руку, и насовсем. Мокрое местоостанется. А стены и пол в самом деле портить ни к чему.

— Конечно, рост у меня не метр восемьдесят, но пятнобудет приличным, — согласилась я. — Слушай, а убраться отсюда ты неможешь? — проявила я живой интерес. — Плечо и так заживет, чего тебездесь отираться? — Зная, что отвечать он опять не собирается, я вздохнулаи сказала:

— Ясно, у тебя задание.

Как раз в этот момент к воротам подъехала машина. Явыглянула в окно и увидела довольно потрепанные «Жигули», хозяин этой дачи едвали станет ездить на таких.

Из машины вышел милиционер, самый настоящий, в форме, изатопал к дверям. Я испугалась, хотя боятся милиции в настоящий момент поводане было. Полифем хоть и не говорил в открытую, что вещественные доказательствав деле об убийстве Юрия Петровича выдумка чистой води, но упоминать о нихсовестился.

В дверь настойчиво позвонили.

— Где моя рубашка? — спросил Полифем.

— На помойке, где ж ещё? — ответила я. Он напялилкуртку на голое тело и кивнул на дверь.

— Открывать? — прошептала я.

— Конечно.

— А ты куда?

— Я в соседней комнате.

Он исчез, а я направилась в прихожую, чуть приоткрыла дверьи с удивлением сказала:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответил парень в форме. — Яваш участковый. Вот мои документы. Разрешите войти?

— Входите, — сказала я и улыбнулась приветливо —на улыбающуюся женщину смотреть всегда приятней.

Он вошел, тщательно вытер ноги и даже задумался, не разутьсяли, чем вызвал мое уважение.