— Маринка, — позвала она.

— Ну? Чего тебе?

— Как ты одна, а?

Вот только этого не хватало.

— Одной проще, — соврала я и повесила трубку.Отошла в сторонку, устроилась на зеленом газончике и разрыдалась. Я оплакивалаМакса и, если честно, себя.

Как мне выбраться из создавшейся ситуации, ума не приложу.Теперь деньги я при всем желании вернуть не смогу: если Макс не успел ихспрятать, они у убийцы, если успел, значит, найти их могут только случайно и попрошествии времени.

Несколько прохожих с недоумением посмотрели в мою сторону,хотя я надеялась, что с тротуара моя жалкая фигура в глаза не бросается. Вобщем, надо было подниматься и куда-то идти. «Шевелись, — напомнила ясебе. — Сидя на месте, много не добьешься».

А замыслы у меня были наполеоновские: сохранить себе жизнь.

На дачу я добралась уже ближе к вечеру. Очень болела голова,мысли путались, а нога гудели. Прошла я сегодня не один десяток километров.

Я постояла под душем и сделала себе укол: в таком состояниия мало на что гожусь, а чтобы выжить, мозг должен работать надежно и ясно.

Перед тем как лечь в постель, я проверила пистолет и сунулаего под подушку. Перспектива быть найденной в чужой постели с перерезаннымгорлом меня не прельщала.

Я проснулась в полночь. Большая черная птица вскрикнула иударилась в окно. Я вздрогнула, вслушиваясь в ночную тишину. Где-то проехаламашина… Странный шорох… мыши? Опять… скрипнула дверь… Это нервы… Вот опять…едва уловимый шум, будто кто-то осторожно поднимается по лестнице.

Это только мой страх… Макса убили, и я боюсь. Кто-то тамвнизу стоит замерев. Тоже боится? Кто там может стоять? Хозяин дачи приехал?Что за чушь, зачем ему прятаться? Он позвонил бы, наконец, вошел и включилсвет…

Я поднялась и скользнула к окну. Ночь невероятно звездная,небо исполосовано яркими блестками. Красиво и… страшно. «Это ночь иодиночество», — сказала я и испугалась еще больше: мой голос не был моимголосом, он дрожал и срывался. Там внизу кто-то ходит, кто-то ищет меня… Яторопливо оделась, руки дрожали и не желали слушаться.

Как они могли найти меня?.. Как они нашли Макса? Неужели такбыстро?

Тишина давит на уши. Сделать укол и спокойно спать до утра.Я шагнула к сумке… Нет, я должна проверить… Я спущусь вниз и проверю всекомнаты, одну за другой. Буду идти и включать свет. Я стиснула в руке пистолети пошла к двери. Осторожно, без скрипа открыла ее. Босиком стала спускаться полестнице. Каждый шаг давался с трудом.

Лестница кончилась. Я немного постояла и пошла к входнойдвери. Заперто, ключ торчит в замке. «Дура несчастная», — сказала я,покачав головой. Но проверить все же стоило… Чтобы выбросить страхи из головы.Уже увереннее я прошла в столовую, включила свет. Он был тусклым и покоя душене вернул. Я толкнула дверь в кухню и замерла.

Он был здесь. Я чувствовала, он где-то здесь, в темноте.Ждет меня. А я как на ладони, потому что я, несчастная дура, сама включила светв столовой и стою в дверях…

— Кто здесь? — крикнула, надеясь, что звук голосасможет вернуть мне мужество. — Кто здесь? — повторила я, поднимаяпистолет. Он молчал и не двигался, но я готова поклясться, что слышала егодыхание и стук его сердца. Я пошарила левой рукой по стене, нашла выключатель.Вспыхнул свет… Кухня была пуста. Я испуганно повернулась и закричала: он былсовсем рядом, за моей спиной. Еще секунду, и он достал бы меня своей лапищей,проклятый мерзкий циклоп. — Стой, где стоишь, — предупредила я. Онусмехнулся, показал свои руки и сделал шаг назад. — Как ты менянашел? — спросила я.

— Долго рассказывать, — этим своим тихим голосамзаговорил он. — Хотя я тебя и не терял. Кажется, мы договорились, что ябуду рядом. Или нет?

Господи, как много он болтает. Еще бы, это такойстарый-престарый прием, говоришь, говоришь, пока человек не привыкнет к твоемуголосу, к тебе самому… Так с психами разговаривают или с человеком, у которогов руках пистолет. У меня сейчас в руках пистолет…

— Убирайся отсюда, — сказала я. Он вроде бызасмеялся.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? Чтобы я вышел вот через этудверь? Хочешь, да?

— Хочу, — сказала я неуверенно.

— Предположим, я вышел, и что дальше?

— Убирайся к черту, — заорала я, пистолет танцевалв руке, он был слишком тяжелым, я перехватила его левой рукой… Я смогустрелять? Черт, еще как смогу.

— Спокойно, — сказал он. — Говори спокойно. Ятебя слышу. Только ты болтаешь глупости. Я выйду из дома, и ты запрешь дверь назамок. Так, да? Ответь не…

— Так, — сказала я.

— И мы будем стоять по разные стороны двери… В домеполно окон, и две двери на улицу. Что ты будешь делать всю ночь, а? Бегать отодного окна к другому? Или спрячешься в шкаф? А потом придет утро, и ничего неизменится. Я буду за дверью… И завтра, и послезавтра… Ты быстро устанешь.

Руки дрожали, пот стекал по ребрам, соленый и жгучий.

— Видишь, как это глупо, — сказал Полифем идобавил тихо:

— Отдай пистолет… у меня нет оружия. Подойди поближе ипосмотри…

— Ага, — засмеялась я. — Не думаю, что моейглупости на это хватит. Что ты там болтал насчет копченых кур?

— Ты очень впечатлительная, я просто пугал тебя…

— Сукин ты сын, — сказала я, чувствуя, что сейчасупаду в обморок. — Отойди в сторону. Вон туда, к стене.

— Ты плохо выглядишь, — посочувствовал он. —И руки дрожат. Вряд ли ты умеешь стрелять. Так ведь? Ты попадешь в потолок илив стену… положи пистолет, вот сюда на стол. Мы просто поговорим…

— У меня нет денег… и ты убил Макса, — всхлипнулая. Сейчас начнется истерика, я сделаю ошибку и тогда… — Отойди к стене,придурок, — заорала я. — Ты убил Макса.

— Макс — это тот пьяница из поезда? И деньги были унего? Ты очень переживаешь, потому что они были у него и теперь ты не сможешьих найти. Так?

Это неожиданно показалось забавным.

— Еще бы, — сказала я, — а ты бы непереживал?