Почему же он выбрал этот путь? Из-за тягостных воспоминанийо войне и о том, каким был когда-то — юным, испуганным, исполняющим навязанныйему долг и вынужденным убивать? Из-за того, что никак не может забыть своюпервую жертву — афганского крестьянина, появившегося на линии огня? Из-за техмногих и многих людей, которые сперва не верили ему, а потом насмехались над егоубежденностью: будущее мира заключено в сотовой телефонной связи — когда онискал инвесторов для своего первого проекта? Из-за того, что поначалу емупришлось иметь дело с мафией, которая через его фирму отмывала свои преступныеденьги?

И ему удалось тогда вернуть долги, не прося об отсрочке и непоступаясь собой. Он сумел сохранить собственный свет, общаясь с темнымиличностями. Сумел понять, что война осталась в далеком прошлом и надо житьдальше. Сумел найти женщину своей жизни. Сумел работать в сфере, всегда егопривлекавшей. Сумел разбогатеть — очень разбогатеть — и обезопасить своикапиталы на тот маловероятный случай, если коммунистический режим возьметреванш: большая часть его денег находилась за границей. Он поддерживал связи совсеми политическими партиями. Он создал фонд, опекавший детей тех, кто погиб вовремя советского вторжения в Афганистан.

Но в ту ночь, сидя в одиночестве у окна кафе, откудавиднелись кремлевские башни, и зная, что может сидеть здесь хоть до утра —никто и слова ему не скажет, — он вдруг понял.

Понял, что то же самое происходит с его женой, котораяпостоянно колесит по свету, а если находится в Москве — приходит домой поздно исразу бросается к компьютеру. Понял, что вопреки расхожему мнению большинства,абсолютное могущество оборачивается рабством. Тот, кто попал в этот мир, уже нехочет покидать его. За покоренной высотой открываются новые вершины. И всегдабудет конкурент, которого надо одолеть. Вместе с еще двумя тысячами человек онвходит в самый элитный клуб, члены которого собираются лишь раз в году — вшвейцарском Давосе, на Мировом экономическом форуме. И все они — люди,наделенные огромным могуществом и деньгами — работают с утра до ночи, желаядостичь еще больше и пройти еще дальше. И говорят они только об одном — о тенденцияхрынка, котировках, состоянии акций. О деньгах, деньгах, деньгах. И работают онине потому, что нуждаются в чем-то, а потому, что сознают огромнуюответственность перед своими правительствами, партнерами и сотнями тысячслужащих. Работают, ибо искренне считают, будто помогают миру. Что ж, можетбыть, так оно и есть, но за эту помощь мир взимает с них высокую плату — ихсобственные жизни.

И на следующий день Игорь сделал то, к чему раньше относилсяс презрительным недоумением: сочтя, что с ним творится что-то неладное, нашелпсихотерапевт. И доктор объяснил ему: он страдает недугом, довольнораспространенным среди людей, выбившихся из общей массы, достигших чего-тотакого, что превосходит возможности обычного, среднего человека. Оказалось, чтоон — «трудоголик», как с недавних пор стали во всем мире обозначать этот видрасстройства.

Такие исступленно работающие люди, сказал доктор, стоит имотрешиться от проблем и вызовов, постоянно встающих перед их компанией,подвергаются риску тяжелой депрессии.

— Природа этого невроза пока не изучена, он связан снеуверенностью в себе, детскими страхами, нежеланием приниматьдействительность… Знаете, возникает зависимость ничуть не менее пагубная, чемот наркотиков. Но в отличие от наркомана, чья продуктивность убывает день отодня, трудоголики весьма способствуют приращению национального богатства. Апотому никто не заинтересован в том, чтобы помочь таким людям.

— Каковы же последствия?

— Я не стану их скрывать от вас, потому что вы дляэтого и ко мне обратились. Самое серьезное — это разрушение семейной жизни. ВЯпонии, где это психическое расстройство проявляется чаще, чем где-либо еще, иприводит иногда к фатальному исходу, научились разными методами справляться сподобной одержимостью или хотя бы контролировать ее.

Игорь не помнил, чтобы за последние два года кто-то внушалему большее уважение, чем этот усатый, очкастый человек, сидевший сейчаснапротив.

— Значит, можно надеяться, что есть выход…

— Если трудоголик обращается к психотерапевту запомощью, он внутренне уже готов лечиться. Только один человек из тысячи отдаетсебе отчет в том, что нуждается в помощи…

— Мне нужна помощь. И у меня хватит денег, чтобы…

— Все правильно — слова типичного трудоголика. Я знаю,знаю, что хватит… Я узнал вас — видел ваши снимки в фоторепортажах сблаготворительных ярмарок, конгрессов и даже те, где вы запечатлены рядом снашим президентом… У него — замечу мимоходом, — симптомы того же порядка.Так вот, одних денег тут недостаточно. Хочу понять, хватит ли у вас воли.

Игорь подумал о Еве, о доме в горах, о семье, которую ему бытак хотелось создать, о сотнях миллионов долларов, лежащих на его счетах. И ещеподумал о своем престиже, о достигнутом могуществе и о том, как трудно будетрасставаться со всем этим.

— Я вовсе не предлагаю вам бросить то, чем вызанимаетесь, — будто читая его мысли, сказал психотерапевт. — Задачав том, чтобы вы стали воспринимать свое дело как источник радости, чтобы небыли одержимы им, а забота о нем не превратилась в навязчивую идею. И в чем жеглавная причина того, что вы рискнули обратиться ко мне? В конце концов, людивашего склада и уровня получают удовольствие от того, что делают, и ни один изваших друзей, находящихся в том же положении, не признается, что ему нужнапомощь…

Игорь опустил голову.

— Ну, так в чем же? Молчите? А хотите, я отвечу за вас?В том, что ваша семейная жизнь дала трещину.

— Да нет, дело еще хуже. У моей жены — те же самыесимптомы. После нашей поездки на Байкал она стала отдаляться от меня. А еслиесть на свете человек, ради которого я готов снова убивать, то…

Он осекся, поняв, что говорит лишнее. Но психотерапевт по тусторону стола и бровью не повел.

— Если есть на свете человек, ради которого я готов на…готов пойти на что угодно, то это моя жена.

Доктор вызвал свою ассистентку и попросил ее записатьпациента на серию сеансов психотерапии. Он не спрашивал, свободен ли будетпациент такого-то числа в таком-то часу: психотерапия заключалась в том, чтобыс самого начала дать понять — даже самые важные деловые встречи и переговорыпридется отложить или перенести.

— Позвольте спросить… Доктор кивнул.

— Скажите… А то, что я работаю больше, чем должен, неможет быть истолковано в каком-то высоком, благородном смысле? Ну, как глубокоеуважение к Господу, который-то и даровал мне в этой жизни такие возможности.Как способ исправить нравы общества, даже если для этого мне порой приходилосьдействовать методами, которые немного…