Он вдруг осекся.

— «Немного» — что?

— Нет, ничего.

От доктора Игорь вышел, чувствуя одновременно и смятение, иоблегчение. Вероятно, психотерапевт не понимает сути того, чем занят егопациент: в жизни всегда есть смысл, все люди сообщаются между собой, и оченьчасто приходится удалять злокачественную опухоль ради того, чтобы сохранитьвесь организм. Каждый запирается в своем мирке, строит планы, не берущие врасчет ближнего, верит, что планета — это всего лишь участок земли, которыйнадо возделывать, повинуется своим инстинктам и желаниям, не уделяя ни малейшеговнимания всеобщему благосостоянию.

Нет, он не разрушал свою семью — он всего лишь хотел, чтобымир, где будут жить его дети, был лучше нынешнего. Чтобы в нем не было нинаркотиков, ни войн, ни позорного рынка секс-услуг. Чтобы в нем царствовалавеликая сила любви, способная объединить супругов, народы, нации, религии. Евапоняла бы его — даже когда их брак переживал кризис, без сомнения насланныйНечистым.

На следующий день он поручил своей секретарше отказаться отсеансов психотерапии под тем предлогом, что у него много важных дел. Онразрабатывает грандиозный план очищения мира, нуждается в помощи и уже связалсяс некоей группой, которая настроена поработать на него.

Два месяца спустя женщина, которую он любил, бросила его. Ееобуял дьявол. Ибо иначе он не мог объяснить мотивы некоторых ее поступков.

К действительности его возвращает резкий звук отодвигаемогокресла. Повернув голову, он видит перед собой женщину: в одной руке у неестакан виски, в другой — дымящийся окурок. Хорошо одета, но явно нетрезва.

— Можно мне тут присесть? А то все столы заняты…

— Вы уже сели.

— Это невозможно… — говорит женщина, словнопродолжая начатый разговор со старинным знакомым. — Это просто невозможно.Полиция выставила меня из госпиталя! А тот, из-за кого я полдня провела всамолете и вынуждена была снять номер в отеле за двойную цену, сейчас присмерти… Наркотики!

Она из полиции?

Или ее слова не имеют отношения к тому, о чем он думал?

— А что вы… нет, давай лучше на «ты»… Что ты здесьделаешь? И тебе не жарко? Почему не снимешь пиджак? Хочешь, чтобы всевосхищались твоей элегантностью?

Как всегда, люди сами выбирают свою судьбу. И эта женщина —тоже.

— Я всегда ношу пиджак, независимо от того, какаяпогода… А вы, наверное, актриса?

Женщина заливается смехом, в котором, однако, позваниваютистерические нотки:

— Ну, пусть актриса… Да, я актриса! Играю роль той, ктос отрочества лелеял мечту, рос с ней, семь тяжелейших лет боролся за ееосуществление, заложил дом, работал без передышки…

— Я знаю, что это такое.

— Нет, не знаешь! Это — день и ночь думать об одном итом же. Проникать туда, куда тебя не приглашали. Подавать руку тем, коготерпеть не можешь. По десять раз названивать людям, которые не обладают и сотойдолей твоей отваги и таланта, но заняли определенное положение и решилиотомстить за все свои личные и семейные неурядицы, сделав невыносимой жизньдругих людей…

— …Но при этом — знать, что нет большего счастья, чемгнаться за тем, что тебе желанно. Ни на что не размениваться и не отвлекаться.Ничем больше не интересоваться. Разрушить в конце концов свою семью.

Женщина — кажется, хмель выветрился из ее головы мгновенно —смотрит на Игоря в изумлении.

— Кто вы?! Как вам удалось прочесть мои мысли?

— Именно об этом самом я думал в ту минуту, когда выподсели за мой стол. Можете называть меня на «ты». Думаю, что сумею вам помочь.

— Никто мне не поможет! Тот единственный, кому это посилам, лежит в реанимации. И судя по всему, едва ли выкарабкается… О, господи!

Женщина залпом допивает остатки виски. Игорь делает знакгарсону, но тот, не обращая на него внимания, обслуживает посетителей за другимстолом.

— Знаете, я всю жизнь предпочитала льстивую ложьконструктивной критике… Пожалуйста, скажите, что я красива, что я могу…

Игорь смеется:

— С чего вы взяли, будто я не смогу вам помочь?

— Вы, случайно, не кинопродюсер? Не дистрибьютер? У вассвязи по всему миру и кинотеатры в каждом городе земного шара?

Не исключено, что оба они говорят об одном и том жечеловеке. Если это так, если ему подстроили ловушку, бежать все равно поздно —его наверняка плотно пасут и арестуют, едва лишь он поднимется со стула. Ончувствует неприятный холодок под ложечкой, но откуда этот страх? Ведь всегонесколько часов назад он пытался сдаться полиции — и в попытке этой непреуспел. Он тогда решил предпочесть мученичество и предложить свою свободу какжертву, однако Господь не принял ее.

А сейчас, быть может, переменил свое решение.

Он пытается представить себе, как все это будет:подозреваемый опознан, женщина, притворявшаяся пьяной, выступит на первый плани окажется важным свидетелем. Потом на террасу скромно вступит некий мужчина ипопросит уделить ему пять минут для беседы. Мужчина этот из полиции. В карманеИгорева пиджака помимо безобидной авторучки лежит «беретта», и она-то выдастего окончательно. Вся жизнь проносится перед глазами.

Отстреливаться? Но полицейский едва ли появится здесь один —откуда-нибудь за этой сценой наблюдают его коллеги. Игоря застрелят, прежде чемон успеет что-либо сделать. С другой стороны, он приехал сюда не затем, чтобыубивать без разбору ни в чем не повинных людей: он исполняет некую миссию, ижертвы — он предпочитает называть их «жертвами, принесенными во имя любви» —служат великой цели.

— Нет, я не дистрибьютер. И вообще не имею никакогоотношения к миру кино и миру моды. Моя сфера — телекоммуникации.

— Это замечательно, — отвечает женщина. —Значит, у вас есть деньги. И может быть, вы о чем-то мечтали. Тогда вы пойметеменя.

Игорь вновь делает знак гарсону — уже другому — и проситпринести две чашки чая.

— Разве вы не видите, что я пью виски?

— Вижу. Но вспомните — я сказал, что смогу помочь вам.А для этого надо соображать трезво и отчетливо.