Ого!.. Лючия едва не наступила на ногу своему кавалеру, аШишмарев, совершавший свои па в двух шагах от пары танцующих, заметнонасторожился. По счастью, опасная тема была для графа Лямина не более чемсветской приличной воркотней, и он с легкостью сменил ее на другую.

– Кстати о награде Прекраснейшей, о соревнованиях красавиц,– опять засмеялся он, как бы вспомнив что-то весьма веселое. – Еще в молодыегоды нашей государыни Елизаветы, когда на престоле была Анна Иоанновна, вСанкт-Петербург прибыло китайское посольство. И Анна Иоанновна, которая быланекрасива, но весьма самоуверенна, спросила китайца, кою из присутствующих дамон считает наиболее красивой. Китаец изысканно ответствовал, что в звезднуюночь трудно сказать, которая самая блестящая из звезд. Но императрицанастаивала: верно, она желала услышать себе комплименты, до коих была весьмаохоча и вечно на них напрашивалась. Тогда китаец поклонился Елизавете Петровнеи признался, что среди множества дам-красавиц считает самой красивой ее и чтоесли бы у нее не были такие большие глаза, то всякий при виде ее умер бы отвосторга! Воображаю, что он сказал бы относительно величины ваших глаз! – трясясьот смеха, едва смог выговорить граф.

Лючия тоже рассмеялась и со смехом перешла в пару кШишмареву, присела перед ним в реверансе, ну а Лямин принялся кружить поодаль водиночестве.

– Cчастлив видеть вас такой веселой, – пробурчал Шишмарев,почти не разжимая губ, и выражение его глаз отчаянно противоречило этим словам:он был явно раздражен.

– Мне не с чего грустить! – жизнерадостно ответила Лючия,медленно кружась и плавно покачивая головой то вправо, то влево. – Мой бракоказался очень счастливым… за что я должна благодарить вас, сударь.

– Вы прекрасно вошли в роль, – усмехнулся Шишмарев с видимымпрезрением.

– В роль? – вскинула брови Лючия. – Ах, вы имеете в виду вроль замужней дамы? Но ведь каждую девушку так или иначе готовят к этой роли ссамого детства. Мне кажется, все девочки, едва родившись, уже ощущают себячьими-то невестами, значит, будущими женами. А потом…

Она отошла от Шишмарева, подняла руки над головой,прищелкнула пальцами. Этот жест был сейчас как нельзя кстати: он привлек к нейвнимание Шишмарева, а Лючия считала, что уже пора открыть ему свой замысел.

– А потом, – повторила она, воротясь к кавалеру, – вы ведьзнаете, что мы с князем Андреем были предназначены друг для друга с детства,наши родители как бы заглазно помолвили нас. Конечно, я знаю, женщины наполнялиего жизнь и составляли предмет его хлопот; но надеюсь, женитьба его изменит…уже изменила! – И обернувшись, она послала князю Андрею одну из своих короткихулыбок – такую, что он не мог, даже против воли, не улыбнуться в ответ. ИШишмарев это видел, не мог не видеть.

Лючия порадовалась, что настало время вернуться к графуЛямину: небольшая передышка ей была ой как нужна!

Впрочем, проницательный хозяин бросил на нее такойиспытующий взор, что Лючия испугалась: он заподозрил что-то неладное, увидевлицо Шишмарева. Надо не дать ему начать расспросы! И она перешла в нападениепервой:

– Пожалуйста, граф, расскажите мне что-нибудь еще огосударыне! Нынче у меня вышла стычка с моим парикмахером из-за образа моихлоконов…

Граф понимающе хохотнул:

– Нет, в женское соперничество лучше не вдаваться. Что же дозанимательных историй… то вот одна, которую я не осмелился бы рассказать милойдевочке Сашеньке, однако охотно посмеюсь над сим вместе с молодой княгинейИзвольской.

Несколько лет назад, для потехи Елизаветы Петровны, сКамчатки, за тринадцать тысяч верст, были выписаны шесть молодых камчадалок.Сопровождал их один человек – штабс-фурьер Шахтуров. Очевидно, ему было нелегкоодному с шестью вздорными бабешками. Вез он их так долго, что все они не толькозабеременели от него, но даже успели родить еще в Сибири. Тогда иркутскаяпровинц-канцелярия распорядилась командировать в помощь Шахтурову еще одногоофицера…

Лючия была рада, что фигуры вынудили ее повернуться к графуспиной. Ничего себе история! Да, впрочем, что в ней такого особенного? ЛючияФессалоне и не такое слыхивала! Вот именно – Лючия. Но совершенно непонятно,как повела бы себя, услышав этакие фривольности, Александра. Пискнула бысконфуженно? Покраснела? Бросила бы на Лямина уничтожающий взгляд? Бог еезнает, как ответила бы благовоспитанная княжна Казаринова! А ее сестра решилаответить как Лючия, княгиня Извольская: вновь сойдясь с графом, который гляделна нее с откровенным лукавством, она спросила:

– Я лишь надеюсь, что на пути от Иркутска доСанкт-Петербурга нашлось еще четыре крупных города с провинц-канцеляриями?

– Это еще зачем? – удивился Лямин.

– Как вы не понимаете? – еще пуще удивилась Лючия. –Камчадалки наверняка дрались из-за господина Шахтурова и его коллеги. А ежеликаждая провинц-канцелярия выделила в помощь Шахтурову по офицеру, то скоро укаждой дамы был бы свой кавалер, а значит, все свары стихли бы! Вообразите, какмиролюбивое сообщество предстало перед императрицей!

Лямин сделал большие глаза. Он явно не ждал от «милойСашеньки» этакой прыткости и не знал, как отвечать, а потому с видимымоблегчением уступил место Шишмареву, а сам закружился вокруг другой пары,выжидая, когда настанет черед сменить князя Андрея около роскошной брюнетки.

Шишмарев так и вцепился в Лючию, едва она присела перед ним:

– Вы готовы?

– К чему? – подняла она удивленные глаза. Его надменный ивраждебный вид очень бы ее позабавил, когда б она была расположена веселиться.

– Не морочьте мне голову! – прошипел Шишмарев. – Пораоткрыть наши карты! Вы что же, забыли, что сегодня князь Андрей должен обо всемузнать? Увидав, что вы все-таки появились на балу, хотя только что подверглисьтакому испытанию, я восхитился вашей отвагою. Что же вы вдруг стали мяться истроить невинные глазки? Струсили? Я охотно избавил бы вас от участия вскандале, но без вас мне никто не поверит.

Лючия глубоко вздохнула. Вот оно. Начинается. Ну, держись!

Она сильно вонзила ногти в ладонь: это было действенное, нераз уже испытанное средство резко побледнеть от внезапной боли.

– Ради бога, – пробормотала она едва слышно, – смилуйтесь!Давайте отложим… отложим еще хоть на месяц!

Тут по ходу танца настало время легких веяний ладонями передлицом, и Лючия с радостью исполнила сие, пытаясь прикрыться от разъяренноговзгляда Шишмарева.

– Вы что, ошалели? – выдохнул он, приблизившись к ней вочередном движении.