Коперник недоверчиво фыркнул.

— Откуда кофе может что-то знать про судьбу? У зерен мозга нет.

Он достал канистру с водой и небольшой контейнер, который передал мне. Я открыла крышку: кто-то предусмотрительно намолол зерна. Я вдохнула аромат.

— М-м-м… Как хорошо.

— Ты дрожишь. Холодно?

— Нормально, — я слегка поежилась. — Будет кофе, согреюсь.

Коперник достал тонкое одеяло и накинул мне на плечи.

Он был так близко, и это был просто порыв, не знаю, что меня толкнуло. Я сама не ожидала, что так получится, я просто сделала еще один крошечный шаг вперед, и мои губы быстро скользнули по его щеке:

— Спасибо.

Он так и не выпустил края одеяла, притянул меня к себе. Дурацкая банка мешала, немного кофе высыпалось. Но нам было плевать.

Коперник прижал меня спиной к металлическому боку дрона. Он целовал напористо, но не грубо, и губы у него были приятные, вкусные. Я жалела, что мои руки заняты проклятой банкой и я не могу его обнять, притянуть к себе еще ближе. Мысли, тревоги, планета Цитра — все утонуло в поцелуе. Мы оба нуждались в этом и тянулись друг к другу. Еще… еще…

Дыхание перехватывало. Я теперь дрожала уже совсем не от холода. Наоборот, мне стало жарко. Банка в руках стала реальной проблемой. Мне хотелось, чтобы между нами не было никаких преград. Совсем.

Да, вот так… можно немножко укусить…

Неожиданно все закончилось.

Коперник отстранился, с шумом втянул воздух, забрал у меня из рук кофе.

— Нужно развести костер.

До меня не сразу дошел смысл сказанного. Что? Это какая-то метафора, как «разжечь пламя страсти», или «огонь вожделения»? Ужасно, конечно, но мне было плевать на все фигуры речи. Я хотела, чтобы он просто продолжал меня целовать.

— Ты поможешь собрать веток? — как ни в чем не бывало спросил Коперник.

Какие ветки? Какие, Коперник? Мне хотелось кричать.

Он спокойно занялся приготовлениями. Распаковывал необходимые мелочи.

— Конечно, — только и могла сказать я.

Губы горели, в мыслях царила неразбериха. И что это было? Я представила себе, как тащусь за Коперником: «А почему ты меня поцеловал?» М-да… «Мужчина, вернитесь, мы с вами еще не закончили». Вообще кошмар! Как такая фраза могла родиться в моей голове?

Я просто снимаю с себя одежду, а он смотрит на меня удивленно-непонимающим взглядом и говорит что-то вроде: «О, ты уже согрелась, тогда положи одеяло в багажный отсек, чтобы не отсырело». Унижение и кошмар.

Пришлось молча идти искать, что можно положить в костер… в костер неутоленной страсти. Я, конечно, убедила себя в том, что «мне сейчас это не нужно», «момент неподходящий», «нужно проявить благоразумие», и «Марта, о чем ты только думала». Но я не люблю себя обманывать, да и трудно это, когда точно знаешь, чего хочешь.

И я была зла. Потому что поцелуй должна была прервать я! Я должна была изображать скромность! Это удар по моей женской и ведьмовской гордости.

* * *

Костер весело потрескивал. Кофе был крепким и черным. Мужчина напротив был для меня загадкой.

Он вел себя так, как будто ничего не произошло. Молча пил кофе, смотрел на восход и, похоже, молчать ему было комфортно.

Не может быть, чтобы этот поцелуй ему не понравился. Нет, такого просто не может быть. Тогда что не так? Никому бы не было плохо, если бы мы продолжили целоваться.

Коперник сощурился и задумчиво почесал щеку. Похоже, вид, как звезда Сола поднимается на горизонте, его захватил. На другую Солу он не обращал никакого внимания. Но я-то гораздо интереснее. Ну, давай посмотри на меня и скажи что-нибудь!

Я подождала еще немного и не выдержала:

— Так как ты меня нашел? Эта ведьма, Армона, опоила меня какой-то дрянью и продала Ворону за ящики. Не знаю, что в них было.

— Обогащенный мелтиор-3 — универсальное топливо в этой дыре. Ценная вещь, между прочим.

Губы Коперника скривились.

— Ну, знаешь, настоящая ведьма дешевой быть не может. Три ящика — это же много? Ты видел, на мне была корона из веток и шкура? Так что все не просто.

Сейчас такой способ «упаковки» ведьмы перед продажей показался мне забавным.

— Нет, я узнал позже, что тебя обменяли на мелтиор-3. Когда ты ушла с «хозяйкой», — капитан по-особенному усмехнулся, взгляд его стал жестким, — я остался в компании с ее элом.

— С кем? — не поняла я.

Капитан подбросил в костер еще несколько веток. Одна была сыровата, начала дымить.

— Тот, в маске, который руководил нашим захватом. Помнишь?

Я кивнула. Еще бы, такое забудешь. Маска с клыками мне будет в кошмарах сниться, вместе с маской Ворона. Бр-р-р…

— Эл — это имя или что-то нехорошее?

— Это одна милая местная особенность. Эл — это что-то среднее между деловым партнером, начальником службы безопасности, личным телохранителем, любовником и мальчиком на побегушках. Высокое положение и почетная должность, между прочим, — Коперник распалялся все больше, от его усталости и задумчиво-созерцательного настроения не осталось и следа. — Эла себе выбирает ведьма, подвергает его испытаниям, каким посчитает нужным, и если он годится, тогда надевает на него маску. И тот радостно ходит в ней по планете, почти не снимая.

— Да, с этими масками у них здесь какой-то пунктик нехороший, — согласилась я.

— Но главное, другие ведьмы сразу понимают, что у этой зверушки уже есть хозяйка. Хотя могли бы вместо маски писать на лбу — занято.

Коперника трясло от ярости. Он даже побледнел. Таким злым я его не видела. Я не перебивала и ни о чем не спрашивала, просто терпеливо ждала, пока он продолжит. Капитан резким движением плеснул себе в кружку еще кофе. Немного попало в костер. Черная лужица зашипела.

— В общем, мы с ним сначала не поладили.

Я фыркнула:

— Сильно?

— Да уж… чувствительно. Очнулся я только ночью в глубокой яме. Очень экономичный способ содержания пленных. Вообще ничего не нужно. Просто яма в земле, а сверху деревянная решетка. И зеркс ты заберешься по склизким стенкам.

Грубое ругательство резануло слух. Но Коперника я понимала.

— Ужасно. Они здесь просто варвары, — поежилась я, представив, как Коперник пытается вылезти.

— На следующий день пришла Армона, задавала вопросы, хотела выяснить, чем я могу быть полезен. Чего смеешься?

— Нет, ничего. Просто, глядя на тебя, я бы сразу начала подсчитывать убытки от разрушений.

По лицу Коперника скользнула улыбка.

— Как я понял, эл сказал Армоне примерно то же самое.