которую прибил, но тварей много, постоянно появляется нечто новое и занятное, — последнее слово он произнес совсем не весело. — Про этих вот троллей — без понятия, а вот про мухоглазых могу порас-с-сказать, они часто попадаются, как и сами жужжалки.

Гхар ненадолго замолк и прислушался, озираясь. Глаза рептилии поводили из стороны в сторону, зрачки то и дело посверкивали красным, но щелочки ушных проходов ничего не заслышали, и мой провожатый продолжил мерить бесконечное поле выжженной земли шагами, да вещать:

— Иногда заражение личинками протекает необычно, ос-с-собенно если нет гнили, чтобы убить тебя и превратить мяско в питательный супчик. Чаще эти червячки просто подыхают и всё, но бывает, что зараженец сам начинает меняться. Почему? Кабы я знал! Узнаешь, поделись для общ-щ-щей пользы. Такое безобразие случается даже с растениями, хотя им-то совсем не подобает; а всех тварей, по которым видно человеческое происхождение, мы называем отлюдками — и без разницы, как они вывелись.

— Кто это «мы»?

— Те, кто не сдох, — коротко ответил он, явно не желая вдаваться в подробности. — Мухоглазые продолжают производить личинок, потому распространяются так же быстро, как прочие с-с-серпентоморфы, но большинство переродившихся это замечательное свойство теряют и никого не заражают. Однако пару раз мне встречались их детишки, так что размнош-ш-шаться эти гады умеют. Ну, а травянистые уродцы норовят подсадить в тебя семечко, так что от них тоже лучше держаться подальше.

— Почему на Сиаране про это ничего не знают?

— Кому надо — знают. Просто помалкивают.

— Но ведь люди должны быть в курсе...

— Зачем? — скривился мой спутник, и гримаса вышла препоганейшая. — Вы и так перепуганы до полус-с-смерти. Не думаю, что новость о возможности лично превратиться в чудище как-то поможет общес-с-ственному спокойствию.

Воздух пустоши казался мёртвым. Не застоявшимся, не затхлым, а просто лишённым движения. И вот, впервые с начала нашего похода, моих волос коснулось дуновение ветерка — заодно притащив тихое хихиканье...

Под босыми ступнями ощутилась некая едва заметная вибрация.

Гхар тут же выставил руку, преграждая мне путь. Я остановилась, а нахаш приложил палец ко рту и медленно опустился на одно колено. Его четырёхпалая рука распласталась на потрескавшемся грунте.

— Твою же... — шепнул змеелюд едва слышно. — Нас заметили, бежим! — резко скомандовал он и дёрнул меня за локоть, помогая живее начать движение. — Брось плащ, сконцентрируй внимание на горах! Теперь это наша цель!

Кусок воображаемой материи слетел с моих плеч, а пятки снова засверкали. Хотя нет, они наверняка уже до того почернели, что отсвечивать не могут. Зато крушить сухую корочку на поверхности серой пустоши — очень даже способны. И чувствовать каждую неровность, да камушек — тоже.

Земля начала ощутимо трястись, так что помянутые камушки заплясали, отбивая чечётку. Кишочки скрутились потуже — на всякий случай. В какой-то момент я впервые совершила оплошность, которой прежде старательно избегала — я обернулась.

Позади нёсся горб вспученной породы. Нечто в глубине рассекало эту сухую безжизненную почву, будто акулий плавник воду. Глухой гул нарастал, долина дрожала рвущимся из недр громом. Будто отвечая подземной твари, воздух тоже пришёл в движение, начал подниматься ветер, тучи зашевелились — мрачная картина ожила.

— Дура, не оглядывайся, беги быстрее! — одёрнул меня нахаш.

— Мы не успеем! — отчаянно крикнула я.

— Успеем, расстояние не важно!

Но мы не успели. Тварь сперва скрылась в неведомых глубинах, будто занырнувшая рыбина, а потому вырвалась под холодный свет полнолуния — прямо перед нами. Серебристые блики заиграли на чешуйках, и те шевелились подобно тысячам лапок. Длинное гибкое тело напоминало нечто среднее между змеёй и червём. Я сразу же обозвала эту тварь вурмом, как похожее существо из легенд.

Нахаш прошипел что-то на родном языке: подозреваю, нецензурное.

Через миг тварь бросилась своей округлой пастью вперёд.

Но земля породила вздыбившуюся стену, которая прикрыла нас щитом. Отродье демонической воли впечаталось в эту преграду, что дало нам время развернуться и припустить в другую сторону.

— Это ты сделал? — кричала я на бегу, сбиваясь с дыхания.

— Да! — пальцы змеелюда крепко стискивали древко глефы, и клинок снова укутывало странное багрово-чёрное мерцание.

— Так вырасти нам скалу!

— Она не будет прочной! Нужно нечто более настоящее по меркам этого мира. Думай о цели, не отвлекайся! Горы! Думай о горах!

И горный кряж начал приближаться. К сожалению, тварь — тоже.

Мы неслись наперегонки со смертью — ну, или с пробуждением от страха перед гибелью. Я очень-очень захотела успеть. Нам просто нельзя не успеть. Расстояние стало сокращаться, будто его вырезали кусками, да выбрасывали лишние пласты. Червеподобная дрянь начала отставать, я уже могла разглядеть чёрное подножье скал.

Они начались вовсе не отвесно, так что некоторое время мы взбирались по крутому склону из мелкого щебня и крупных валунов. Постепенно подъём становился всё труднее, уклон увеличивался. Вот, стена стала совсем крутой, а осыпь задрожала...

Тогда у нас под ногами выросла-таки новая скала — прямой столб, вроде тех, что иногда формирует базальт, только широкий. Я пошатнулась, но нахаш схватил меня и не дал грохнуться вниз на корм чудовищу. Пара мгновений, и он дёрнул меня за руку, увлекая на «более настоящий» скальный карниз, а созданный его воображением столб опустился вниз, по пути разрушаясь валунами прямо на высунувшегося из горы щебня червя.

Ветер трепал мои скатавшиеся паклей волосы, а глаза таращились в чудовищный рот: круглый, с влажно