назад земледельцы эмигрировали с юго-востока Китая и осели на острове Тайвань. Согласно большинству источников, эти мигранты и их потомки австронезийцы использовали имеющиеся у них технологии строительства лодок и перебрались на Филиппины и в Индонезию, а затем пересекли более широкие моря и океаны по пути на Гавайи и остров Пасхи на востоке, в Новую Зеландию на юге и на Мадагаскар на западе. Из коренного населения натиск австронезийцев пережили лишь популяции, живущие в регионах, которые либо уже перешли к масштабному сельскому хозяйству, либо не могли к нему перейти из-за непригодности ландшафта. На нескольких островах австронезийцы причинили местной экологии столь сильный ущерб, что заниматься сельским хозяйством стало невозможно, в связи с чем им пришлось вернуться к рыболовству, охоте и собирательству[313].

В Черной Африке земледельцы из группы народов банту распространились из изначальных мест обитания на приграничную территорию между современными Нигерией и Камеруном 5000 лет назад. Используя численное преимущество и железные инструменты, банту вытеснили или интегрировали в себя местные группы охотников и собирателей, таких как пигмеи и койсанские народы, которые главным образом выживали в зонах, непригодных для выращивания культур, составляющих основу рациона банту[314].

Такая закономерность наблюдалась практически всегда и всюду на протяжении почти 10 тысяч лет. Общества земледельцев и скотоводов, где неолитическая революция началась рано, занимали все большую территорию, вытесняя племена охотников и собирателей и другие культуры, которые перешли к сельскому хозяйству позже. Хотя переход к оседлому образу жизни и сельскому хозяйству был обязательным условием для подъема технологически продвинутых цивилизаций, человеческая история показывает, что этого было недостаточно. Так, островитяне с Новой Гвинеи перешли к сельскому хозяйству примерно в то же время, что и египтяне в дельте Нила, но если Египет стал одной из первых в мировой истории империй с четкой политической иерархической структурой, то рост производительности сельского хозяйства в Новой Гвинее оставил ее горное население раздробленным и подверженным повсеместным межплеменным войнам, без консолидации власти на более высоком, чем племя, уровне[315].

Чем объясняется эта сложная закономерность? Возможным объяснением опять же может стать география и, в частности, типы сельскохозяйственных культур, произраставших в разных регионах.

Зерна цивилизации

Сразу после перехода к сельскому хозяйству большинство человеческих обществ поддерживало функционирование базовых племенных структур, которые господствовали до неолитической революции. Живя в обществах, куда входило не более нескольких сотен человек, почти все были знакомы и часто состояли в родстве с большинством остальных членов племени. Малый масштаб и сплоченность этих обществ стимулировали кооперацию и сглаживали разногласия. Как правило, во главе племени стоял влиятельный вождь, который мог вводить базовый набор законов и координировать общественную деятельность, требующую кооперации. Тем не менее, поскольку власть в племенах обычно не передавалась по наследству, а была основана на заслугах, племенной аристократии, как правило, не возникало. Племена практически не собирали сколько-нибудь значимые налоги и потому не обеспечивали создание важных объектов инфраструктуры, таких как оросительные каналы, укрепления и храмы, а также не могли позволить себе иметь членов общины, не занятых земледелием и скотоводством.

Однако по мере роста популяции, как правило, возникали новые структуры. Обычно на следующей ступени политического развития земледельческого общества создавались вождества – иерархические сообщества, состоящие из нескольких деревень или общин и управляемые верховным вождем[316]. Сначала вождества появились в Плодородном полумесяце. По мере того как общества становились все больше, людям приходилось регулярно взаимодействовать с незнакомцами за пределами родственной группы. Для облегчения масштабной кооперации в этих более сложных обществах возникали устойчивое и часто передающееся по наследству лидерство, социальная стратификация и централизованное принятие решений. С накоплением значительного неравенства в благосостоянии, авторитете и статусе в вождествах появилось деление на классы, и возник правящий класс, состоящий из наследственной аристократии, в интересах которой было сохранение социальной иерархии и неравного распределения богатства. Эти различия в статусе закреплялись и усиливались культурными нормами, верованиями и практиками, часто религиозными по своей природе. И что особенно важно, вождества, как правило, собирали налоги или десятину для обеспечения элиты и создания инфраструктурных объектов общего пользования.

С момента появления вождеств различия между режимами тиранов и добрых правителей в основном сводились к разнице в использовании налоговых поступлений. Тираны обычно пускали общественные средства на личные нужды, чтобы укреплять свое положение и поддерживать неравенство, позволяя обогащаться узкому кругу аристократии. Добрые правители направляли доходы от налогов на создание общественного блага – например, на прокладку оросительных каналов, инфраструктуру, укрепление и защиту своих обществ от бандитов и захватчиков. Однако вне зависимости от того, были первые вождества основаны просвещенными правителями или тиранами, непременным условием их существования оставалась способность взимать налоги. Не имея ее, они не смогли бы создать политическую единицу, в которую вошло бы более нескольких тысяч человек.

На сельскохозяйственном этапе развития в счет налогов в основном отдавали часть урожая. Возможность и эффективность сбора налогов в связи с этим зависела от того, какие типы культур доминировали в регионе, насколько удобно было их перевозить и хранить[317]и могли ли сборщики оценить реальный объем урожая[318]. В продвинутых древних цивилизациях главным образом возделывались зерновые, а не клубнеплоды и корнеплоды, такие как маниок, батат и ямс. Это не было случайностью. Урожаи зерновых легче измерять, перевозить, хранить и, следовательно, облагать налогом[319]. Исторические факты свидетельствуют, что в регионах, где почва подходила для возделывания зерновых, чаще возникали сложные иерархические общества. Регионы, где выращивали клубнеплоды и корнеплоды, напротив, характеризовались более простой социальной организацией, сходной с обществами кочевников и скотоводов[320]. Местным правителям в этих регионах было тяжело взимать налоги, и даже те области, где неолитическая революция состоялась относительно рано, не перешли на следующие уровни иерархического общества, то есть не создали города-государства, страны и империи.

Структурированные общности могли финансировать армию, обеспечивать население общественными благами, поддерживать закон и порядок, осуществлять вложения в человеческий капитал и укреплять коммерческие связи, стимулируя технический прогресс и экономический рост. Таким образом, пригодность почвы для культивации зерновых или корнеплодов оказала значительное влияние на формирование государств, накопление знаний и технический прогресс, а это сказалось на скорости вращения огромных колес перемен.

И все же если вклад биоразнообразия и типа сельскохозяйственных культур в процесс перехода к земледелию и технологическая фора были действительно конечными причинами современного глобального неравенства, почему тогда многие регионы, где в силу этих географических факторов неолитическая революция и образование государств произошли раньше, сейчас относительно бедны (рис. 18)?

Рис. 18. Время, прошедшее с начала неолитической революции разных регионах мира[321]

Сегодня Плодородный полумесяц, колыбель неолитической революции и первых человеческих цивилизаций, не находится в авангарде экономического процветания.