– Мартышка, – сказал он. – Точно мартышка. Давай излагай всесначала.

И она рассказала ему про сумку.

– Н-да… – протянул он задумчиво. – Не густо. Клава, а ты незнала такого врача – Сергея Мерцалова?

– Слышала где-то. По-моему, по телевизору. А что?

– Ничего, – сказал Ларионов. – А в аптеку вашу он незаходил? К заведующей или просто так, купить чего-нибудь?

– Не знаю, – сказала Клавдия удивленно, – не знаю, Андрей.Фамилия вроде знакомая, а так… Если бы ты мне его показал, я бы вспомнила, уменя вообще-то хорошая память на лица…

– Это я уже понял, – перебил Андрей.

– А что? – спросила Клавдия. – При чем здесь СергейМерцалов?

“При том, что вчера ночью его убили. А перед этим за нимкто-то следил. И меня даже заранее предупредили, а я послал их в… сыскноеагентство”.

– Ни при чем, – буркнул Андрей. – Просто спрашиваю, может,ты его знала?

– Ты знаешь, – ни с того ни с сего сообщила ему Клавдия, – ячто-то так перепугалась, когда мне эту сумку вернули, что хотела к Танькеночевать бежать. Или… к тебе. – Тут она поняла, какую ужасную, непристойнуюглупость сказала, и чуть не заскулила от неловкости и стыда. – Ты не подумайничего такого, Андрей, – понесла она в панике, – я вовсе не про это хотела….

– Я уже подумал, – сказал он, ничуть не смущенный. – Непугайся ты так, Христа ради. Я вовсе не планирую немедленно воспользоватьсятвоей неопытностью и наивностью и скомпрометировать тебя в глазах света.

– Какого света? – пробормотала красная, как первомайскийфлаг, Клавдия.

– Высшего, – пояснил он. – Вот что, Клава. Значит, жить мыбудем так. Завтра днем я позвоню тебе на работу. Во сколько ты будешь?

– Ой, я завтра с утра в налоговой, – голосом девицы-ломаки,которой назначили первое в жизни свидание, сказала Клавдия. – Это довольнодолгая песня. Я приеду к часу, наверное.

– Хорошо, – сказал он терпеливо. – После часа я тебепозвоню. Дима к тому времени уже, наверное, будет заниматься другими делами. Тымне доложишь обстановку. Вечером поедешь домой и выходить никуда не будешь.

– Я и так никуда не выхожу по вечерам.

То-то они такие расслабленные, ребятки, которые ее водят,подумал Андрей. Водить ее – раз плюнуть. Работа – дом. Дом – работа…

– Ну и отлично. Значит, вечером ты мне позвонишь. Или я тебесам позвоню. – Он помолчал и добавил очень серьезно: – Я прошу тебя, будьвнимательна, Клава. Очень внимательна. Судя по всему, ты это умеешь. Если хотьчто-нибудь по дороге домой покажется тебе не то чтобы даже подозрительным, апросто не таким, как обычно, сейчас же езжай к Тане. Или ко мне. И нераздумывай ни о чем. Понимаешь?

– П-понимаю, – запнувшись, сказала ничего не понимающаяКлавдия. Как всякая не в меру влюбленная особь женского пола, в его словах онауслышала только приглашение.

“Если что, приезжай ко мне…”

– На выходные я отвезу тебя в Отрадное, – сказал он такимтоном, как будто это было самое обычное дело. – Караулить тебя в Москве я врядли смогу, у меня дел… по горло. Так что побудешь с моими.. Все поняла?

– Вроде да, – сказала она неуверенно. – А почему такиесложности? Это что, очень серьезно, да?

– Не думаю, – соврал он легко. Врал он всегда виртуозно. –Просто не хочу никаких неожиданностей. А то еще будет у тебя этот самый….

– Который? – спросила Клавдия.

– Нервный стресс! – сказал он. – Давай звони Таньке. Она тамнебось с телефона не слезает. Пока. До завтра.

– Пока, – сказала Клавдия и, улыбаясь глупой улыбкой щенка,которого хозяин рассеянно и нежно потрепал по голове, положила трубку.

Ну вот, все почти готово.

Завтра у него будет недостающая информация, и послезавтра онточно установит срок, в который избавится от женщины. Она была глупа инеосмотрительна, как все женщины, поэтому вряд ли он получит такоеоглушительное удовольствие, какое он получил, когда убил мужчину.

При воспоминании о том, как молодой, полный сил мужик хрипели дергался в его руках, пытаясь освободиться и с каждой секундой теряя силы,его охватило такое возбуждение, что он даже поднялся из-за своего громадного,старинного, как и большинство вещей в его доме, письменного стола и стал ходитьпо комнате.

Нет, даже не ходить – летать.

Женщина – это не так интересно.

Одну женщину он уже убил, но ту он ненавидел так сильно, чтоее смерть принесла ему не просто сиюминутное счастье, а несколько летсчастливой, радостной, свободной жизни.

Эта ему совсем не так интересна. Эта просто стоит у него напути, и он отшвырнет ее с этого пути легко, как ненужную старую тряпку.

А впереди его ждет целая огромная, счастливая, интересная ирадостная жизнь. Без этих сволочей, явившихся, чтобы втоптать в грязь все, чтоему дорого. Все, чем он живет. Все, чем только должен жить нормальныйполноценный человек.

Двоих уже нет. За третьей дело не станет. Докладынаблюдателей лежали у него на столе в строгом соответствии с датами.

Господи, и из-за такой мелкой, поганой твари он вынужденбеспокоить себя! Придумывать планы. Обмозговывать и сопоставлять детали! Да онане стоит того, чтобы, проходя мимо, он плюнул в ее сторону! Но другого выходанет. Он выполнит свой долг и получит от этого удовольствие, как от любогохорошо сделанного дела.

Он привык выполнять свой долг. Всю жизнь он выполнял егобезукоризненно. Блестяще.

Он многого достиг именно потому, что всегда делал то, чтодолжен был делать.

Насколько же он умнее, сильнее, выше всех этих окружающихего и его семью скотов, с которыми приходится работать, здороваться ивыслушивать их идиотские, скотские разговоры и делать вид, что их делапредставляют хоть какой-то интерес! Они так тупы, что им даже в голову неприходит попробовать оценить, кто он и кто они, мелкие, ленивые, тупые свиньи.

Троица, от которой ему необходимо было избавиться, была изэтой же свинской породы.

Двоих уже нет. Ему приятно было повторять это снова и снова.А послезавтра не будет и третьей. Очень хорошо.

Время у него пока есть, хоть и не слишком много. Он всегдавсе планировал с запасом.

Спешить он не станет. Чем дольше, чем тщательнее он будетготовиться, тем выше, лучше, чище будет потом сознание своей правоты. Очищения.Освобождения. Для женщины у него тоже приготовлена веревка.