он начнёт её атаковать. Соберёт всю стаю, они будут рыть, лезть, и не успокоятся, пока как-нибудь её не одолеют. Слишком высокую стену строить нельзя, потому что угодьям нужны естественные опылители, а всех, кто нужен, в неволе не вырастишь. От природы удалось более или менее огородить только людей, а вот растения под колпаком растут плохо. Когда появилось звено (а это было лет пятьдесят назад или чуть больше), то правительства вообще плюнули на все проблемы. На границе с лесом оставляется пустая полоса, где ничего не растёт (и это реально привлекает меньше внимания квазиантропов, чем попытка поставить стены). Иногда на этой пустой полосе устанавливаются скрытые ловушки. За ними начинается зона сельского хозяйства (она зовётся открытой), причём заводы стараются прикрыть посадками плодовых деревьев. Но плодовые не слишком высокие сами со себе, а чтобы строить низкие здания не всегда хватает места, как здесь, на острове. Короче говоря, люди стараются привлечь к себе меньше внимания, и периодически вызывают нас. Только всегда с этим затягивают, и получают свои убытки.

Всё-таки доведя объяснение до конца, наставник приказал отныне захлопнуться, и мы тронулись в обратный путь, надеясь ещё встретить парочку квазиантропов.

И нам повезло! Попалось ещё пять — группа из трёх и группа из двоих. Чаще всего в поисках еды они перемещаются именно такими количествами. Но из троицы двое уже были помечены. Это отображалось в специальной локационной программе на часах. Модуль номер два ловил сигналы с активизировавшихся маячков и посылал нам.

Возвращение прошло благополучно. Я, кажется, воспринимал всё спокойнее, видя зверя только издалека. «Скрываться и выжидать» у меня получалось. Огромный и уверенный наставник находился рядом. Не так уж всё и плохо.

Кажется, Мичлав увидел, что ученик наконец немного расслабился. И когда предложил выстрелить, то я выстрелил. Это удалось мне легко — из-под прикрытия листвы, зная, что выстрел будет бесшумным и не особо болезненным. Похоже на игру. Я попал с первого раза и почувствовал себя ещё лучше.

Вечером мы проверили, как идёт сканирование местности, как передвигаются помеченные особи, отладили оставшиеся датчики навигационной, наметили план вылазки на завтра и всё к ней подготовили.

Под конец дня, когда настало время отдохнуть, у меня остался только один вопрос к наставнику:

— Я так и не могу понять… как вы в одиночку всё это делали первый раз?

Мичлав усмехнулся.

— Вот как-то так, — и ткнул пальцем себе за спину.

Глава 9

На следующий день я чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся! Это было даже удивительно после такого захода. И ночью я опять не обратил никакого внимания на то, кто там храпит со мной под одной крышей.

Программа отслеживания маяков показала, где ночевали звери. Из помеченных девяти особей семеро собрались в одном месте — всего в трёх километрах от границы, очень близко. Скорее всего это стойбище, где находятся и другие члены группы. Двое других на ночь вглубь леса не уходили, оставшись примерно там же, где мы с ними встретились — а это уже наверняка отколовшиеся от своей группы «вояжёры». Так называются самцы, которые покидают стаю в поисках новой. Когда, например, не ладят с другими самцами, или когда в стае нехватка самок (что тоже приводит к неладам с другими самцами). Они нас могут навести на какую-нибудь группу в будущем. А сейчас претендентом на выбывание была та, первая.

Сейчас пока мы должны обнаружить как можно больше стоянок на Первой Полосе. Дикая зона условно делится на три полосы. Первая проходит у самой границы с жилой зоной и занимает шестьдесят процентов от общей площади — на ней весь зверь вычищается полностью. На Второй Полосе, находящейся за Первой, и включающей двадцать процентов территории, устраняются половозрелые самцы и (в зависимости от общего количества) самки без детёнышей. На Третью Полосу, самую дальнюю, мы даже не заходим. Там все остаются живы-здоровы.

— А почему? — спросил я.

— А потому! — был мне ответ.

Сегодня мы должны выдвинуться в сторону, противоположную вчерашней — к Вулкану. Цель та же — метить «лазутчиков». Если этот день проходит нормально, то завтра мы отдыхаем и готовимся, а послезавтра выезжаем на несколько суток на противоположную сторону, к северо-западу от горы. Тянуть с этим больше нельзя, там вышло из строя два звена. Если бы не я, то Мичлав поехал бы туда уже сегодня. Но он желал получше рассмотреть моё поведение в лесу, прежде чем надолго покидать лагерь. И, видимо, двух дней ему было достаточно, чтобы меня узнать.

— Ты, я вижу, уже вчера начал понимать, что это не спорт, — говорил он, когда перед выходом мы снаряжались в рабочем модуле. — Это не то, что стрелять по мишеням и качаться в зале, верно? Сейчас ты должен въехать всей башкой в процесс охоты. Наблюдай свою реакцию на происходящее, осознавай её и корректируй в ту сторону, которая необходима для выполнения цели.

Я со вздохом вспомнил свой вчерашний ужас.

— Тут обстановка на сто процентов отличается от всего, к чему ты привык. Имей ввиду, что у тебя пооткрываются дополнительные глаза на реальность. Из-за этих чёртовых квазиантропов мы живём слишком далеко от неё. Человеческие законы меняются, а законы природы остаются. Их всего три — выживание, конкуренция, воспроизводство. Мы сюда прибыли по второму закону. Вчера ты испытал страх, совершенно естественный для соблюдения первого закона. Через полгода детерминируешься, чтобы обеспечить третий. Эти три закона будут действовать, как их не верти, чем не называй, во что не заворачивай.

Изначально право на выполнение этих трёх законов есть у всех — у тебя, у меня, у каждого квазиантропа. Но за собой сохраняет его только самый приспособленный и сильный. Так что наблюдай и приспосабливайся. Ну а силу пока обеспечу я.

С усмешками мы оба переглянулись — только моя была не слишком уверенной.

Что ж, вновь оказавшись в лесу, я принялся наблюдать. Сегодня опять выглянуло солнце, и лес пронзило его косыми лучами — теми, которые смогли пробиться сквозь кроны крылоплодников. Живность очень обрадовалась, шум стоял оглушительный! Мичлав предупредил, что за этой какофонией можно пропустить важные звуки, когда поблизости птицы смолкают или наоборот сигналят о приближении зверя. На нас порой они реагировали так же. Местной фауне мы напоминали квазиантропов, поэтому особо никаких животных я вокруг не замечал. Они все прятались. Лишь резкие шуршания, обозначающие побег, покачивания пустых ветвей и листьев, кучки экскрементов — вот и всё, что доставалось моему любопытству. Зато птиц и насекомых можно было