я ловил себя на том, что руки мои судорожно сжимают полуавтомат. Это было опасно, ведь так они устанут, и в нужный момент я не смогу даже нажать курок. Через час похода кисти стало сводить. Разминая пальцы, я сильнее занервничал из-за лишней проблемы.

Как я и боялся, она возникла в самый неподходящий момент. Впереди между деревьями замаячил просвет — большая папоротниковая поляна преградила нам путь. И хоть высота растительности достигала едва ли не моей груди, мне совсем не улыбалось выходить из-под сени пышных пальм на открытый воздух. Мичлав, однако, шёл туда по прямой. У кромки поляны мы остановились, прислушались. И, слава Богу, пошли в обход. Но уже через пять минут наставник вдруг остановился опять. Чуть пригнулся и замер на месте. Он смотрел в сторону залитого ослепительным белым светом моря папоротников.

Внутри меня всё похолодело. Не двигаясь, он высматривал что-то вдалеке, а я, как идиот, не сводил глаз в него самого. Очнись же наконец! Посмотри в ту же сторону — ничего не видно, простор гигантских перистых листьев похож на калейдоскоп, от которого глаза тут же прорезало болью. Хотел взяться за полуавтомат, а пальцы не слушаются! В ужасе я чувствовал, как они дрожат и не могут даже разогнуться!!

Если не можешь стрелять — падай.

Однако, я успел подумать, как ужасно буду выглядеть, если свалюсь сейчас на землю, как бревно. К сожалению, меня остановило только это. В следующее мгновение пришла уже более дельная мысль — указание падать касалось только случая прямого нападения. Нападения не было — не надо ни стрелять, ни падать.

Не оборачиваясь, Мичлав быстро махнул, требуя подойти ближе. Поймав за плечо, он бесшумно задвинул меня под полог ближайшей пальмы, а сам навис надо мной, продолжая всматриваться вперёд и контролировать за шиворот моё местоположение рядом. Не дыша я опять попытался проследить за его глазами…

Достаточно далеко, под белым светом, над яркими зелёными папоротниками виднелось движение. Руки мои похолодели, во рту пересохло, и я вдруг чётко, как в подзорную трубу, увидел два человеческих затылка и плечи… Люди?! Нет. Грязные спутанные волосы. И на плечах вовсе не одежда — это цвет кожи…

Тяжёлая рука отпустила меня. Мичлав переключил полуавтомат в режим маяков. Я, по-прежнему не дыша, смотрел снизу, как он без единого звука поднимает его к плечу, как привычным движением фиксирует квадратный подбородок на прикладе. Всегда подвижное и усмехающееся лицо теперь изгладилось, всегда внимательный взгляд сейчас вовсе остановился. Нажимает на курок, и выстрел знаменует тихий щелчок с едва заметной отдачей. Я вздрогнул — впереди раздался резкий вопль. Один из зверей озлобленно подскочил, и издалека казалось, будто это прыгает человек…

Мурашки пробежали по спине…

Но уже через несколько секунд возмущение стихло. Маячковая пуля не убивает и даже практически не ранит. Это крохотный маяк, заключённый в специальные оболочки, которые растворяются при попадании в тело. Образованное вещество мгновенно стерилизует и обезболивает ранку. Та быстро перестаёт беспокоить зверя, заживает, а под кожей в течение полугода маячок излучает сигнал. Впрочем, если особь погибает, он отключается, теряя необходимое для работы тепло.

Подождав пока оба зверя успокоятся, Мичлав прицелился и выстрелил вновь — удачно. Убедившись, что разозлённые звери не двигаются в нашу сторону, охотник опустил оружие и посмотрел на меня. Я сидел тихонечко и смотрел на него во все глаза. Хмыкнув (лицо его снова ожило), он взял меня за руку и проверил пульс. Потом повернул к себе лицо и заглянул сперва в один глаз, потом в другой. Проверял насколько я в стрессе. Судя по очередной усмешке результат его удовлетворил. Нет, я испугался, но уже под пальмой, чувствуя, что ситуация находится под его контролем, почти совсем успокоился.

Пришлось какое-то время посидеть в тени, прежде чем тронуться дальше — когда квазиантропы несколько отдалились и не могли нас заметить. Кольнуло разочарование, ведь я практически их не увидел. Но уж об этом не стоило беспокоиться — за этот день мне предстояло на них насмотреться!

Мы обогнули папоротниковую поляну и вновь углубились в лес. Здесь рельеф перестал быть ровным. Хоть мы удалялись от Вулкана, почва вдруг стала изгибаться причудливыми ступенями, из которых корни деревьев иногда выползали на поверхность. Возможно, тут проходит древний поток лавы, оставшийся с тех времён, когда остров только образовывался. Идти стало труднее.

Вскоре нам попалось место драки. Квазиантропы агрессивны в том числе и к себе подобным. Крупных хищников на Инсулии нет, поэтому следы побоища, щедро усыпанные генетическими образцами, точно остались от схватки между квазиантропами. На развороченных тростниках виднелись клоки шерсти и кровь — свежая! Обозрев всё это, Мичлав кивнул, я торопливо достал пинцет, предметные стёкла и наполнил пару новых пакетов. Брезгливости не ощущал — лабораторный опыт имелся.

Мичлав тем временем прислушивался. Где-то громко крикнула птица. Когда я выполнил задание, он указал вправо, туда, где земля начинала подниматься. Он хочет выследить тех, кто тут дрался?

На какое-то время мы отклонились от маршрута, взбираясь на неровный заросший холм. Вулканическая почва была плодородной, деревья росли и на причудливой поверхности холма, но, вырастая, крупные крылоплодники теряли устойчивость и кренились, выворачивая свои корни из земли.

Как раз у такого дерева, полулежащего на соседних собратьях, Мичлав остановился, глядя наверх. И тут, не оборачиваясь, замахал мне рукой, указывая спрятаться под арку из вывернутых корней. Я послушался, как мог неслышно отступил в тень, согнувшись в три погибели. Наставник выглядывал из-за корней, как из окопа — вот он прицелился. Щелчок! Где-то рядом взвыло, совсем недалеко! Я даже присел.

Охотник не двигался. И вдруг он нырнул под дерево и толчком заставил меня рухнуть вниз! Сам также припал к земле, отодвинул нас обоих подальше в тень и замер, выставив перед собой полуавтомат.

Помеченный зверь направлялся сюда. Очень скоро его стало слышно. Он не пытался скрыть своего пребывания. Волочащиеся шаги и шумное, хриплое дыхание, выдающее ноты голоса, отчётливо проступали сквозь гомон птиц, которые тут же отозвались на протяжный вопль. Он был совсем близко, кажется, над нами…

Прыжок! — и он оказался впереди. Я лежал на земле, под мичлавским локтем, но всё видел.

Зверь стоял спиной к нашему убежищу. Да, он стоял на двух жилистых ногах. Но не прямо, плечи его сильно сутулились, спина сгибалась, а руки висели. Под грубой грязной кожей оливкового цвета бугрились переплетения сухих мышц. Опущенную голову покрывали спутанные космы. Он был похож на человека… Обнажённого, вывалявшегося в грязи, ненормально держащегося, но… человека… Тут эта